|
– Вы были с ним? – Да Мне выпала эта честь. Маршал – настоящий мужчина, человек слова, – полковник запнулся, глаза его блеснули холодным огнем, – не то что эти лживые французские сволочи. Мегги пожала плечами. – Не стоит всех французов стричь под одну гребенку. И среди них есть люди чести. – Неужели? Имея короля, предавшего собственный народ, бежавшего из собственной столицы и пробравшегося назад в поезде союзников? С предводителями типа перевертыша Талейрана? Гнев полковника набирал обороты. Голос его буквально звенел от злости. – Франция встала за корсиканца, вернувшегося с Эльбы, и заслуживает возмездия. Земли ее нужно поделить между другими нациями, народ должен получить по заслугам, само слово «Франция» надо стереть с карты Европы. Рейф был поражен силой ненависти полковника к французам Пожалуй, он и вправду представлял опасность с его неуемным желанием стереть в порошок любого вставшего у него на пути француза. – Ну разве человечество ничему не научилось за последние две тысячи лет? – мягко возразила Мегги. – Неужели наш удел – вечное мщение и неспособность прощать? – Вы – женщина, – презрительно пожав плечами, сказал полковник. – Женщины в подобных вопросах не разбираются. Решив, что он и так долго молчал, Рейф вмешался в разговор: – Я здесь – сторона нейтральная, но и я согласен с графиней в том смысле, что вендетта – не лучший выбор. Унизить оппонента – все равно что нажить себе смертельного врага. Разумнее помочь ему подняться и тем самым сохранить его достоинство Ференбах перевел пронизывающий взгляд на Рейфа – Вы, англичане, помешались на своей спортивной чести и правилах справедливой игры, – с сожалением произнес он. – Но то, что хорошо для бокса и гольфа, не всегда подходит к войне. Французы помогли моему народу узнать, что такое грубость и варварство, и мы прекрасно запомнили преподанный урок. Были бы вы столь беспристрастны, если бы сжигали вашу землю и убивали членов вашей семьи? Прочитав на лице пруссака сильнейшее страдание, Рейф не решился дать ему заранее подготовленный ответ. – Хотелось бы верить, что было бы так, – тихо ответил он, – но ручаться за себя не могу. Полковник наконец сбросил свою несносную маску, и напряжение тут же спало. – Я рад, что вы способны сомневаться, – по человечески тепло ответил полковник. – Судя по моему общению с другими британцами, это качество у вас – редкость. Эту фразу можно было принять и как оскорбление, но Рейф предпочел обойтись без комментариев. Тихонько погладив руку спутницы за спиной, он жестом спросил, не пора ли ретироваться. Однако еще до того, как троица разошлась, к ним подошла женщина. Невысокая, с хорошеньким лицом в обрамлении каштановых кудряшек, чуть полноватая, она казалась скорее чувственной, чем элегантной, однако платье из голубого атласа своим покроем выдавало в ней стопроцентную француженку. – Элен, дорогая, ты выглядишь просто прекрасно! Как долго мы не виделись, – тепло поприветствовала подошедшую Мегги. Бросив на полковника быстрый взгляд, Элен поцеловала Мегги в щеку. – Я рада встрече, Магда. Только сегодня я вернулась в Париж. Голос у женщины оказался столь же приятным, как и ее лицо. Протянув руку Рейфу и приняв положенный в таком случае поцелуй, француженка обернулась к пруссаку. – Ас господином Ференбахом мы уже знакомы. Полковник еще сильнее напыжился. – Да, действительно, – сказал он таким тоном, каким можно только сказать: «Что вы! Никогда!" Чувствовалось, что между этими двумя что то есть. «Интересно, что», – подумал Рейф. Не успела мадам Сорель, а именно так отрекомендовала ее Мегги, вставить слово, как полковник, поспешно сославшись на то, что его ждет маршал, ретировался. |
