Уловив жест Мбембелé, музыканты начали отстукивать барабанную дробь, возвещавшую собой начало представления. С противоположного края внутреннего двора привели двух охранников, кому было поручено наблюдать за хижиной пришлых и по недосмотру которых ранее сбежали Надя с Александром. Их силой втолкнули в очерченный на земле четырёхугольник, где те пребывали на коленях, дрожа и со склонёнными головами. Это были очень молодые ребята, по подсчётам Кейт чуть ли не ровесники её собственного внука, примерно семнадцати-восемнадцати лет. Некая женщина, возможно, что и мать одного из них, вскрикнула и бросилась было в ограниченное пространство, однако ж, другие женщины немедленно её оттуда оттащили и, обнимая и пытаясь утешить, увели бедняжку прочь.

Мбембелé приподнялся, поставив ноги на ширине плеч, упёр руки в бёдра и выдвинул вперёд челюсть. На бритом черепе и обнажённом торсе атлета блестел пот. В такой позе и в солнцезащитных, скрывавших глаза, очках командир явно походил на злодея из боевика. Он пролаял несколько фраз на своём языке, которых гости совершенно не поняли, и тотчас вновь опустился на свой стул. Солдат вручил по ножу каждому человеку, находившемуся в четырёхугольнике.

Кейт со своими друзьями практически сразу же поняли правила игры. Два охранника были приговорены биться за свою жизнь и своих товарищей, как и приговорили их знакомых и друзей присутствовать и лицезреть столь жестокую форму дисциплины. Эзенжи, некогда священный танец, который в прошлом исполняли пигмеи с целью призвать великого духа леса, прежде чем отправиться на охоту, в Нгубу теперь совершенно выродился, превратившись в поистине смертельный турнир.

Драка между двумя наказанными охранниками длилась недолго. В течение нескольких минут, казалось, они танцевали кругами с кинжалами в руках, ожидая малейшее расслабление противника, чтобы нанести тому удар. Мбембелé с солдатами своими криками и освистыванием натравливали их друг на друга, тогда как остальные зрители соблюдали роковую тишину. Охваченные ужасом прочие охранники из племени банту прикинули между собой, что любой из них мог следующим оказаться на месте приговорённого. Население Нгубу, в бешенстве и бессилии, простилось с молодыми; и не начало бунтовать лишь из-за страха перед Мбембелé и ввиду вызванного пальмовым вином головокружения. Семьи были объединены между собой многочисленными кровными узами; наблюдавшие столь ужасный турнир являлись родственниками молодых людей с кинжалами в руках.

Когда, в конце концов, борцы решили перейти к наступлению, лезвия ножей на миг блеснули в свете факелов, после чего впились в тела противников. Два вырвавшихся одновременно крика разодрали эту ночь, и оба молодых человека тотчас пали – один, катясь по полу, а другой встал на четвереньки, всё ещё держа оружие в своей руке. В этот миг в небе, казалось, остановилась сама луна, а всё население Нгубу разом затаило дыхание. Ещё долго покоившийся на земле молодой человек вздрагивал несколько раз, после чего окончательно замер. Тогда другой выпустил из рук нож и пал ниц на землю, обняв свою голову и сотрясаясь от слёз.

Мбембелé встал на ноги, с заученной медлительностью подошёл ближе и носком сапога перевернул тело первого, тотчас расчехлив пистолет, что носил на поясе, и приставил его к голове другого юноши.