Девчушка улыбнулась. Опустила руку с бургером.

– Это вам не хрущеба с картонными стенами. Здесь, даже если убивать будут, ори не ори, не услышат. Я вона до двенадцати музу кручу и ничё… в прежней квартире все соседи сбегались. А здесь хоть бы хны… полная звукоизоляции…

– Полная звукоизоляция? – задумчиво повторил Кондрат. – Спасибо.

Девчонка закрыла двери. Звуки музыки мгновенно пропали, и на площадке установилась тишина. Кондрат прислушался, приложил ухо к двери. И, правда, ничего не слышно. Странно, очень странно. Швейцар сидит в комнатёнке, он, конечно, мог услышать крик Стаса. А вот соседка… Она, якобы, услышала крик парня и вышла… Кондрат достал из кармана сотовый и начал набирать Разумова, но тут, же спохватился, сбросил номер и почти бегом спустился вниз. Детина сидел на своем месте. Уткнувшись лицом в стол.

– Так ты говоришь, когда поднялся, соседка уже была там?

Швейцар вздрогнул, рывком спрятал книженцию в мягком переплете под столешницу.

– Так и было.

– А в доме вашем звукоизоляция хорошая?

– Отличная. Я и услышал крик, только потому, что дверь в квартиру Екатерины Фирсовны открыта была. Вот помню, забежал наверх, соседка как раз над пареньком наклонилась. Я ей: «Что случилось?». Она даже испугалась. Попятилась, а потом говорит – я, мол, крик услышала, и кинулась в квартиру. А я к парню. Она из залы вышла и говорит: «Катерина мертва». И к телефону милицию вызывать.

– А почему ты сам первый не пошел посмотреть в квартиру?

Детина смутился.

– Так, а зачем? Какая разница, я или Лукишна?

Кондрата как будто в бок кольнули.

– Как ты сказал?

– Какая разница…

– Нет, имя соседки.

– Так, Лукишна. Я ж вам до того говорил: Лукьяненко Степанида. Мы её меж собой Лукишна звали.

Кондрат вздохнул. 

– Квартира, у неё, какая?

– Так нет её дома, – пробубнил швейцар. – Считай с того дня и нет. Вечером она ушла. А больше я её и не видал. Квартира закрыта. Если тебя бабка интересует, так по её душу, ещё интересовались, кроме вашего сотрудника.

Кондрат бросил вопрошающий взгляд на бугая.

– Девчонка приходила. Рыжая.

– Рыжая? – насторожился Леший.

– Рыжая, – кивнул швейцар. – Журналисткой представилась. Необычная девчонка. Вроде как не русская, на бурятку похожа, а глаза зелёные, и волос огненно-рыжий. Так вот, она первой приходила, про бабку ту спрашивала. Но Лукишны уже не было. Девчонка, похоже, расстроилась.

Кондрат вздохнул. Ему все больше не нравился этот клубок событий. А если это та самая Лукишна, о которой говорила старушка-газетчица? И рыжая снова тут. Нехорошо. Ох, скребёт у него от всей этой запутанной истории. 

Леший развернулся, прошел к бронзовой кошке, снял с хвоста поводок и вместе с Тайрой направился к выходу.

– Слушай, – вслед ему крикнул детина. – Я вспомнил, как сотрудника вашего звали. Семён!

Глава 12

В кабаке витал сизый дым, и отчётливо пахло спиртом и кислыми щами.

– Забрали в тот же день… и тела обоих и все документы. Я по сути-то, даже ознакомиться не успел.

– А забрал кто?

– Фиг его знает… – Кипр Иванович хлебнул пива и вытер губы, забросил в рот кривой анчоус. – Михалыч позвонил, сказал, приказ поступил сверху, придет такой-то, отдать. Он пришел, я отдал.

– Даже документов никаких не показал?

Разумов усмехнулся.

– Мне до пенсии три года осталось.