– Давно не видела Зину, всё собираюсь, да времени нет. То сажать надо, то за огородом смотреть, потом урожай, а зимой… – она вздохнула. – Хату зимой не оставить, выстудится, а коли батареи замёрзнут, так и вовсе пропало. Придётся отопление размораживать. Всё никак. А она вона вишь ты… приболела. Видать все ж, соберусь. Ты Кодя, когда обратно? Может, и мне подсобишь до города?

– Не знаю я, тётя Оля, надолго ли, – вздохнул Кондрат, – по делу я здесь. Человечка ищу. 

– У нас? В Севольном? – старушка всплеснула сухонькими ручонками. – Неужто по работе ищешь? Преступники какие-то?

Кондрат бросил взгляд на Еши. Тот жевал сухарь, взятый из розетки со стола, и с интересом разглядывал не хитрую кухоньку.

– Не преступники, но найти надобно. 

– Таки я всех знаю. Кто приехал, кто уехал. Ты скажи, кого ищете-то?

– Девушка к вам приезжала, намедни, рыжая.

– Рыжая! – бабка всплеснула руками. – Это журналисточка, чтоль?

– Журналисточка, – кивнул Кондрат, заметив, что при этом Еши перестал жевать и замер, прислушиваясь к бабке.

– Так уехала ваша журналисточка.

– Куда? – влез тут же в разговор Еши и закашлялся, подавившись непрожёванным сухарём.

Ольга Марковна посмотрела на молодого человека подозрительно.

– Вчера уехала, поздно вечером. В лес. Лукичка пришла, так она с ней часа два в хате просидела, после они вместе и уехали.

– А кто такая Лукичка? – нахмурился Кондрат. Ему все меньше нравилось узнанное.

– Так, Лукишна. В городе она живёт, сюда не наведывается. А тут объявилась, значится. Сначала Лукичка приехала, а после рыжая. Журналистка все по дворам ходила и узнавала, не видели мы чего невиданного и странного. Про какой-то институт спрашивала, не знаем ли, где находится. Да про деревню некую, которая по её словам где-то недалеко от нас находилась, якобы километров в двух-трёх. Я сколько лет живу, точно помню, до ближайшей деревни от нас километров двадцать будет, не меньше. Да и чудное у нас, что может быть? Посёлок то, конечно, большой. Люди к нам приезжают новые часто. Школу вон новую даже построили. Растёт посёлок. Молодёжь в город на учёбу только едет, а после мало кто в городе остаётся, зачастую семьями уже возвращаются. Места у нас красивые. Летом из города многие едут: кто погостить у отца да матери, кто к дедам да бабушкам внуков на каникулы привозят. Много приезжих из аэропорта, кто на ночку остановиться, кто и подольше задерживается. Коли что дикое было, не приезжал бы народ. 

– Значит, рыжая ничего не нашла?

Бабушка вздохнула, вытерла руки о длинную юбку.

– Нашла. Что-то она нашла. Когда всех обошла, остановилась на ночлег у Марии, она через два дома от меня. А вечерком приходит в дом Марьин и Лукашка. Рыжая в то время ужо сумку выносила, – Ольга Марковна смолкла, бросилась к засвистевшему на плите чайнику. – Ох, Коденька, подсоби. В тумбе там прянички да конфетки. А может, вы есть хотите с дороги?

Леший улыбнулся.

– Ольга Марковна, вы не беспокойтесь, нам и чайку много. По дороге в кафе останавливались, перекусили. – Он поставил на стол вазочку с конфетами и достал пряники. – Вы рассказывайте. 

Старушка начала разливать чай по бокалам.

– Да чего ещё рассказывать, вроде сказала всё. Рыжая собралась, а тут Лукашка и нарисовалась. Остановилась она в своем старом доме. И чего её к Марии понесло? – старушка пожала плечами. – Может снять комнату хотела. У ней дом почитай пустой стоит, зябко в нем. А у нас гостиниц много. Вот и Мария занималась. У ней четыре дома при дворе стоит. Раньше она гостиницей заправляла. С развалом, госовские гостиницы частники выкупили, родственников пристроили, Марья без дела осталась.