— Нет, ну вот как это называется? — возмутилась в итоге я.

— Это называется мужик, — ехидно подсказал кот.

— Архимаг, — добавил Мудрый ворон.

— Исчезли! — прошипела я, этим двум предателям.

— Да чего ты так? — улыбнулся во все клыки кот. — Хороший же мужик, Чаща Заповедная одобряет.

В этот момент мой верный друг леший взял кота за шкирку двумя пальцами и зашвырнул так далеко, что кот впечатался в дерево и принял умное решение оттуда не возвращаться. Ворон же не зря именовался Мудрым — он совершил мудрый поступок и ретировался сам.

Мы с лешим продолжили идти с чувством глубокого морального удовлетворения.

Минут на пять нас хватило, а дальше не до удовлетворения было.

— Это что ж деется-то? — выдохнула я.

Ученый кот тут же выскользнул из ближайшего дерева, и зашагав рядом с нами, мрачно произнес:

— Недобрые дела, вовсе не добрые.

— Оно понятно, что недобрые, — расстроено цокнула, — но мы ж последний заповедный лес на сто дней пути вокруг! Да и лес — не почувствовала я их! Вторжение только, а сколько, кого, как? Ворожбу, опять же, не призаметила.

Мои други-соратники тоже приуныли, и стало ясно — и леший не ощутил, и кот, и даже ворон.

— Может ведьмак с ними? — вдруг предположил леший.

Ведьмак?.. Коли ведьмак, это многое бы объяснило, например то, что я ворожбу в собственном лесу не почувствовала. Да только откуда ему взяться-то, ведьмаку? Славастена в свое время все пыталась сына своего ведьмаком сделать, да только тут дело в чем — ведьма, только ведьма, родить ведьмака и способна, а она… не ведьма она. Не ведьма вовсе.

— С Изяславой поговорить нужно, — решила я.

— Думаешь, не ведает она? — спросил Ученый кот.

— Думаю, что нет.

И я пнула веточку с тропинки. Изяслава хорошая ведьма была, правильная, да только имелся у нее один недостаток — влюбилась она. И не в кого-нибудь, а в самого короля, с тех пор… Оно как — ведьмы должны независимость хранить, а коли полюбишь, да так чтобы всем сердцем… То и вышло в итоге, что сама королевская ведьма перед Славастеной голову опускала. Обидно. И то еще обидно, что коли не знает Изяслава, это еще не значит, что возмутится. Для короля сейчас победа важнее жизни, а для нее важнее жизни сам король, так что…

— Все равно поговорить нужно, — решила я. — Не дело это все.

* * *

Как до избушки дошли, охранябушка зверье лесное выгнал… в смысле отпустил милостиво, а я задумчиво мимо прошла, поднялась по ступеням скрипнувшим, в избушку вошла, за стол села, серебряное блюдце достала, яблоко.

— Ты что делаешь? — поинтересовался вошедший следом маг.

— С начальством говорить буду, — призналась со вздохом, взявшись за расческу и пытаясь причесать до приличной прически лохмы свои.

И уйти бы этому «мужику», но нет, в проходе стоит, свет затмевает.

— Это с каким? — ехидно поинтересовался архимаг. — Чай Лесная сила не по блюдцу с тобой разговаривает.

Молча на дверь ему указала, да и пустила яблочко наливное, запасное, по блюдечку крутиться, призывая, преодолевая сопротивление пространства, связывая меня с той, кто, сейчас пост Верховной занимал.

Изяслава ответила не сразу.

Уже и блюдце зазвенело, и я ждать устала, и даже охранябушка плечом к дверному косяку привалился, и лишь после из блюдца раздалось удивленное:

— Веснянушка?

Вот только по обращению возраст ведьмы и вычислить можно — ласково-уменьшительное, как с маленькой разговаривала.