И стало мне ясно если не все, то многое — бастардом был Анарион, именно что бастардом, король то был женат, и наследников имел еще до Изяславы. Но когда Верховная к его ногам все королевство бросила, снизошел до безумно любящей, сына ей подарил милостиво.

А сыновей у короля-бабника было как опят после дождя, куда ни кинь взгляд, везде найдется. Но сына полюбовницы король признал, от того у Анариона и имелся титул принца, но принца не наследного и правом на корону не обладавшего… не в этом ли кроется причина, по которой Изяслава сына ведьмаком сотворила? Ведь не было магии у парубка, еще совсем недавно ее не было. Да только и ведьмаком быть удовольствие малое — чужой ты и среди нечисти, и среди магов, и среди людей. Везде чужой. А чтобы своим среди ведьм стать, это в силу войти нужно, да в такую, чтобы на одну ступень с архимагами стать и…

И тут стало мне не по себе.

— Думаешь о чем? — спросил кот, высунувшись из дерева над моим левым плечом.

Я сползла по стволу дерева вниз, на траву села, клюку верную рядом положила и прошептала:

— Я разворошила осиное гнездо.

Сверху спикировал Мудрый ворон, на земле стоять отказался, перебрался на клюку, кот рядом с ним материализовался, оба на меня смотрели выжидательно. А что сказать, я и не знала. Как слова подобрать? Я из тех, у кого скоро дело делается, да не скоро сказка сказывается, а тут ситуация ни в сказке описать, ни в легенде рассказать.

Но начала кое-как.

— Жила была ведьма, и полюбила она короля, так полюбила, что все для него, все заради него, и сына родила ему пригожего, красивого, богатырь, а не сын, да только… она ведьма, родись девочка, может и стала бы ведьмой, а сын никак. И вот какие у мальчика перспективы? Королем ему не стать, ибо бастард, магом не стать — ибо не маг, ведьмой тоже ни как, мужик же… а вот если мать ему всю себя, всю силушку свою до капельки отдаст… тогда он ведьмаком станет. Не самым сильным, но ведьмаком. А у ведьмака шанс есть в силу войти, и от того, какую жертву принесет, от того-то уровень силы и зависит. И вот вопрос — что будет, если ведьмак такой на алтарь архимага возложит?

— Ничего не будет, — задумчиво изрек кот Ученый.

— Окромя пепла из ведьмака, — добавил Мудрый ворон.

— Так-то оно так, — согласилась я. — Архимаг то по всякому сильнее, не поспоришь с этим. Но что если обвинить архимага в преступлении страшном? Что если суд провести, да доказательства предъявить? Что если поверят доказательствам? Что если архимаг тот, осужден будет, и три оставшихся архимага да два магистра, наложат печать на осужденного, а после закуют в рабский ошейник и из подчиняющего амулета артефакт ломающий волю сотворят?

Я посмотрела на ворона, тот нахохлился задумчиво, кот брякнулся наземь, и тоже шерсть, пусть и призрачную, встопорщил.

— Но в этой истории, не все так просто, — продолжила я, почти шепотом. — Ведь в царстве том, в смысле этом, жила была другая ведьма. Не настоящая, фальшивая. Могла бы магом стать, но тогда мороки много — клятву королю принести нужно, обучаться долго, а опосля идти в услужение — не по ней это было, и стала она ведьмой. Как обманула всех, мне не ведомо, но ведьмою стала. А в положенное время родила ведьма сына, да не от абы кого, а от самого архимага… королевского советника ближайшего, самого Великого Ингеборга. Хорррошего сына родила, — я усмехнулась с горечью да печалью — сколько лет прошло, а до сих пор больно. — И всем был хорош сынок, и красив, и здоров, и знатен, и даже маг, да только уровнем слабоват и для магистра, и для архимага, чем очень огорчал маменьку. Иного она для сына хотела, ох иного… И нашла пути-дороги черные, подлые, жестокие, да действенные.