И совсем сникла я.

Разворошила, как есть разворошила, да не одно осиное гнездо, а два! И Изяславе и Славастене мой охранябушка пуще жизни нужен был. А я глупость сморозила, сказала, что уже в силу вошла, намекнув что путем его убивания, а потому… Теперь я главный приз. Я. И кто первый меня на алтарь возложит, Тиромир ли, который уже пытался раз, да не вышло, или Анарион, коему нет места среди живых, пока в силу не войдет? На стороне Тиромира явственно только мать, но глупо было бы не учитывать, что в городке близ моего леса имеется и архимаг — Великий Ингеборг, и он, конечно, служит королю, но какой отец не поставит интересы сына превыше королевских? Так что на стороне Анариона только лишь авторитет его матери, что я пошатнула до основания, да поруганный быком маг Заратар, но ведьмаки народ опасный, да и принц-бастард идиотом не был — от моих птиц он скрывался успешно, и Заповедную чащу обмануть смог, и даже мое чутье.

— Весяна, Весь, это стало быть выгнала бы тебя Силушка лесная и… — кот договаривать не стал.

— И мне конец, — договорила бедовая ведьма за него.

И мне бы в уныние впасть, но… нас, прирожденных ведьм, и так мало осталось. Не до уныния в общем. И я встала. Иногда встать — оно самое первое дело. Второе — сделать шаг. Третье идти, идти вперед, забыв о боли, предательстве, боли от предательства, предательстве… что-то меня заклинило.

Но где-то вспорхнула птица, поклонились справа олени, оскалились слева волки, уважительно сползла с пути Хозяйки Леса Заповедного змея подколодная и легче мне стало. Дело мое правое, правда на моей стороне, ведьм я оповестила, осталось две сложные задачи, и одна приятная. Приятной займусь, как только со сложными делами разберусь, так уж учили меня сызмальства «Сначала съешь лягушку», а уж после делай, что хочется.

Хотелось многого.

И вот стоило только захотеть, как явилась она — самая главная лесная хотелка!

Условно голозадая Заповедная Чаща возникла не сразу.

Сначала на моем пути подвешенные на край веточки показались пинетки, детские. Я мрачно прошла мимо.

Потом шапочка, в кружавчиках, на младенчика… Я мимо прошла.

Потом пеленки тоненькие, из особого льна, красивущие… Прошла мимо.

А потом распашонка! Да такая миленькая, беленькая, в василечек синенький, мягенькая, нежная… И дрогнуло сердце ведьминское, руку протянула, потрогала.

И понапрасну я это сделала!

Ибо Чаща моя Заповедная та еще затейница, а потому на пути далее появились картинки срамные. Очень срамные. И навроде вот что можно сотворить из ветвей ивовых срамного-то? Но нет, Чаща смогла! Да так, что в девице предающейся процессу зачатия вполне угадывались мои черты, а в мужчине, тем же процессом с девицей занимающемся, черты лица охранябушки. И чем дальше я шла, тем…

— Да сколько можно уже?! — воскликнула в сердцах.

Все картинки тут же с тропы поисчезали, аки щупальца втянувшиеся в лес, а вот Чаща, поганка, выглянула из-за ближайшего дерева, руками развела, мол старается, делает как лучше, чего гневаюсь-то?

— Знаешь, ты бы лучше делом занялась! — досаду скрывать не стала. — У тебя сегодня чуть ведунью из-под носа не увели, в Заповедный лес целый отряд проник, и вот ведьмака ты не почуяла, а отчего все? А отвлекаешься на ерунду!

Чаща поникла. И даже листочками прикрылась, а опосля пошла рядом, голову опустив.