Волчьи стаи в известность леший поставил, стало быть, тренировку разрешил, но не только волки в лесу обитают, имелись и непредупреждённые о тренировочно-боевых действиях. Так с перепугу зайцы ломанулись прочь, а птицы вообще улетели гнезда побросав.

Когда умчались с трудом успокоенные зайцы, заявились волки. Серые были очень довольны происходящим, а ко мне явились исключительно с одной целью — спросить, где аспид, потому как им требовалось доложить об успешном проведении операции.

Молча указала направление, куда сей деятель ушёл.

Потом заявились кабаны. Спросили где аспид…

Молча указала направление, по которому уже умчались волки.

Потом пришли олени… Спросили где аспид!

Потом прилетели злыдни…

После ауки…

Анчутки…

Бадзулы…

Менялась нечисть, но не менялся вопрос!

Потом прибежали русалки, поинтересовались, а чего господин аспидушка на обед изволит?

Когда пришел леший, я потрясённо спросила:

— Что происходит?

Леший пожал могучими плечами и спросил:

— Весь, а где аспид?

Молча и выразительно подняла с земли шишку, взвесила будущий метательный снаряд на ладони… леший сходу всё понял. Отступил, руки подняв в жесте защитном, и оправдаться попытался:

— Так он же главнокомандующий, к нему с отчётом о проделанном идти и следует и…

Шишка в лешего не полетела, шишка осталась в моих руках, вместе с одним единственным вопросом: «Где эта тварь, которая аспид?!».

— Тропу заповедную к избушке открой, — попросила я лешего.

— Тебя водяной видеть хотел, — с каким-то странным сомнением на меня взирая, сообщил верный друг.

* * *

Водя ждал у заводи.

Ничуть не удивился, когда вместо того, чтобы сесть рядом с ним у берега, я сбросила плащ и отправилась в студёную воду. Самое то было для меня сейчас. Подуспокоившись, вышла на берег, закуталась в плащ, пряча мокрую облепившую меня ткань сорочки, плюхнулась на траву рядом с водяным и выдохнула:

— Ну и… дела.

— Да уж, — поддержал моё потрясённое негодование водяной.

Мы помолчали, глядя на умиротворяюще спокойную воду. Посидели. Помолчали.

— Весь, — вдруг произнёс водяной. — Я, что сказать хотел, если ради меня это всё, то… не стоит, Веся, правда не стоит.

Глянула на него хмуро и даже отвечать не стала.

— Весь, мои русалки вчера по ночи двух лесных хозяек видели. Двух, Веся. Ни в одной жизни не было, а всё ж стояли да переговаривались. Как понимать это? Как принять? Как…

— Да просто всё, Водя, — я рукой воды коснулась, от пальцев круги во все стороны побежали. — Началось с безразличия. При безразличии всеобщем продолжилось. Сам посуди — тебе за столько-то лет, до Гиблого яра дело было?

— Нет, — тихо признался водяной.

— Вот и мне дела никакого не было, Водя. Я своим горем упивалась, по сторонам смотреть было некогда. Потом с лесом кое-как справляться начала, потом раба вот… спасти пыталась. А то, что в Гиблом яру дела тёмные творятся, я же только тогда, в ту ночь, когда за магом ринулась, и осознала. До того — не было мне дела, понимаешь? Никому дела не было, вот и… расхлёбываем.

Промолчал водяной.

Ладонь к воде протянул, и поднялся из заводи цветок кристально-прозрачный, расцвёл, лепестки ронять начал… красиво.

— Дальше что будет? — вопросил Водя.