Он провел большим пальцем по жемчужине.

— Переживаю, что ты не захочешь, чтобы я вернул его тебе.

— Не драматизируй.

— Элламэй, все это… — он указал на мой потрепанный плащ и поношенные сапоги. — Это моя вина. И теперь ты еще и рискуешь из-за меня.

— Я тебя прощаю, — сказала я. — Не нужно столько слов. Это не твоя вина. Я накричала на твоего отца, потому что он разрушал Сильвервуд, а не из-за того, что он не давал нам жениться, — я сомкнула его пальцы поверх кольца. — Обещаю, ты сможешь вернуть его, когда все это закончится.

Он вздохнул.

— Это не решает проблему. Как ты заставишь Мону поверить тебе?

— Не знаю. Брошусь в океан?

— Не шути так.

— Прости, — я сжала его ладонь. — Я придумаю что-нибудь. Не переживай.

Он выдохнул на свечу, пламя дрогнуло.

— Ох, Элламэй, если бы я мог.

* * *

Целители что-то мне явно дали, что-то успокоительное или болеутоляющее, голова не хотела соображать, зато воспоминание о встрече с Валиеном в Розмари было ясным, как в ночь, когда это произошло. Мелькали и другие воспоминания, Мона и ее братья появлялись там, где не должны были — Арлен передавал мне бинты, чтобы я перевязала обожженную ладонь Вала, Мона стояла за плечом Вала, когда он глупо просил меня выйти за него замуж. Кольм бесстрастно смотрел во дворе, как Вандален и его совет превращали меня в ничтожество.

Я слышала шепот голосов, тревожащий сознаний. Я не понимала, было ли это частью странных снов. Я не всплывала на поверхность, пока звуки не сопроводила боль. Я уцепилась за ясность, голоса утихли. Но другие ощущения — нет. Запах лаванды. Мягкий вес одеяла. Свет за веками. А еще боль в ключицах.

Я разлепила глаз, чуть заерзав. Свет пронзил голову, прогнал обрывки снов. Я не сразу смогла сморгнуть слезы, различить цвета и формы. Слишком поздно я заметила, что не одна. Я зажмурилась.

— Я это видела. Не притворяйся, что еще спишь.

Я вздохнула и открыла глаза снова, присмотрелась. Я лежала на кровати в комнате с видом на запад, с видом на озеро.

— Все еще в Люмене, — сказала я.

— О, да, — сказал голос. — Все еще здесь.

Я с неохотой повернулась к Моне. Она сидела в паре шагов от меня, выглядела как с картины. Ее волосы красиво ниспадали на спину, украшенные, наконец, короной с жемчугом. Теперь я понимала, что она имела в виду, описывая свою корону: серебро напоминало по форме волну, выплеснувшуюся на берег. Ее кулон лежал на платье цвета глубин озера, подпоясанного нитью перламутровых бусин. Но величие, как всегда, исходило не от ее одежды, а от выражения ее лица, она смотрела на меня, как ястреб на добычу.

— Я не могла так легко отпустить тебя, — сказала она. — Мы еще не поговорили, — она с неохотой добавила. — И у тебя была сломана ключица.

Я пошевелилась, левая рука была привязана к груди. Много бинтов пересекало плечо.

— Будет шрам, — сказала она. — Им пришлось вырезать шип.

Понятно, откуда болеутоляющее.

— Где Вал? — спросила я.

— Ты его упустила. Мы с ним почти постоянно вели переговоры эти два дня, — она покачала на документ, что был на ее коленях — договор о союзе между двумя странами. — Он направляет своих стражей, чтобы они отправили алькоранцев к их королю. Но он скоро вернется. Он все свободное время проводил рядом с тобой.

Повисла тишина. Я разглядывала комнату, чтобы не видеть в ее глазах обвинение, но оказалось, что она не собиралась ждать, когда мы пересечемся взглядами.