— Кофе есть? — спросила Элиза.

— По крайней мере я об этом не знаю. О господи…

Она подошла к телефону на стене и набрала номер миссис Аллингем.

— Я нежусь в постели, — говорила Элиза, — и думаю: «Господи, субботнее утро, я могу спать до полудня». И тут в дверь позади моего туалета протискивается не кто иной, как один из очередных ремонтников твоего отца.

— Миссис Аллингем, — сказала Делия в трубку. — Это снова Делия. Миссис Аллингем, я чувствую себя такой кретинкой, но, похоже, я перепутала звонки, и вы нас приглашали на прошлой неделе. И мы, конечно, у вас были и прекрасно провели время, я уже написала вам благодарственную записку? Я собиралась написать. Но на этой неделе мы не придем, я имею в виду, что осознаю, что вы нас и не приглашали на…

— Но, Делия, дорогая, мы будем рады принять вас! Мы счастливы принимать вас в любое время, и я уже послала Маршалла в «Гурме» со списком продуктов.

— О, мне очень жаль… — начала Делия, но тут оглушительно заработала кофемолка, и она закричала: — В любом случае! Мы должны будем пригласить вас к нам очень скоро! До свидания!

Положив трубку, Делия уставилась на Элизу.

— Если бы вкус кофе был таким же приятным, как его запах! — искренне произнесла Элиза, когда кофемолка остановилась.

По лестнице спускались Сэм и сантехник. Делия слышала растянутые гласные сантехника (так говорят в Восточном Балтиморе), он разглагольствовал о воде.

— Это самое удивительное вещество, — говорил он. — В одном месте она прорвется, потом протечет двадцать пять метров и начнет капать в совершенно другом месте, где вы меньше всего этого ожидаете. Вода всегда дождется своего часа, когда найдет какую-нибудь крохотную щелочку, в которую вам никогда не придет в голову заглянуть.

Делия уперла руки в бока и ждала. В тот момент, когда двое мужчин спустились, она заговорила:

— Я надеюсь, ты доволен, Сэм Гринстед. Я перезвонила бедной миссис Аллингем и отменила ужин.

— А, хорошо, — бросил Сэм рассеянно.

— Я нарушила наше обещание. Я отменила назначенную встречу. И, возможно, навсегда ранила ее чувства, — сказала Делия.

Но муж не слушал. Он следил за движением пальца сантехника, который указывал на линию вдоль блестящего пластика. Элиза отмеряла кофе, поэтому единственным, кто обратил хоть какое-нибудь внимание на ее слова, был Кэролл. Сын бросил на нее взгляд, полный удовлетворения.

Делия с позором вернулась к сумкам. Из глубин одной из них она извлекла сельдерей, бледно-зеленый, жемчужный и мелкоребристый. Она долго, вдумчиво разглядывала пучок. «Какая же ты умница!» — вспомнила она возглас Эдриана и словно закуталась в эти слова, прижала их к своей груди, обернулась и одарила сына блаженной улыбкой.

3

«Какая же ты умница!» — снова сказал он и еще: «Вы ведь очень хорошенькая!» и «У вас такое маленькое личико, как цветок». Имел ли он в виду, что ее лицо похоже на цветок и, по совпадению, оно маленькое? Или то что оно маленькое, — главное в его словах? Делия предпочитала первый вариант, хотя и предполагала, что второй более вероятен.

Еще мужчина хвалил ее восхитительное бланманже. Конечно, никакого бланманже не было, но она все равно чувствовала гордость, вспоминая, что он считал его восхитительным.

Оставшись одна, Делия рассматривала свое лицо в зеркале. Да, возможно, оно напоминало цветок. Если, конечно, цветы бывают веснушчатыми. Ей всегда хотелось выглядеть более драматичной, более таинственной — на самом деле, более взрослой.