|
– И не хочет ничего? – Ничего, - горько признала Зозо. - Просто ходит. Эдя покачал головой. – Гм… странный он, твой Бурлаков. Никак его суть ухватить не могу. Скользкий тип. И где таких уродцев находишь? Не молчи, я понял: еще одна жемчужина из Интернета! – Он не уродец! - оскорбилась Зозо. - Он просто еще не раскрылся! Творческие люди созревают поздно! – Чушь! Поздно созревают только зимние сорта яблок. Если мужчина не раскрылся до тридцати лет - значит, он бракованный. – Сам ты бракованный, Хаврон! Пошлый, мерзкий, циничный завистник! - крикнула Зозо. - Так ты поможешь или нет? Припертый к стене, Эдя неохотно кивнул. – Ну и когда тебе нужен весь этот цирк? - поинтересовался он кисло. – В субботу. У тебя уже есть кто-нибудь на примете? Взгляд Эди, скользнув по залу, коснулся невысокого, краснолицего и плотного мужчины с воинственно торчавшей щеточкой усов. Одетый в темный костюм, упомянутый субъект стоял у входа и, скрестив на груди руки, строго смотрел на веерную пальму, точно желая убедиться, что она не забыла заплатить за гумус и биоудобрения. Бедная пальма поджималась и дрожала листьями. – Бывший борец-разрядник, а ныне сотрудник службы безопасности, тебе подойдет? - спросил Эдя коварно. – А он выглядит презентабельно? - спросила Зозо. – Он выглядит внушительно. Взгляни! - заверил ее Эдя, пальцем показывая, куда смотреть. Зозо осторожно повернулась и осталась довольна не сколько усами, столько костюмом. – Но учти, если твой планктон сбежит, меня не пилить! Не моя была идея! - невинно добавил Эдя. – Сама разберусь! Только пусть твой знакомый не особенно его пугает! – Не беспокойся! Он будет не страшнее, чем Баба-яга на елке для дошкольников! - заверил ее брат. Коварную ухмылку он спрятал на дне души, завалив ее для маскировки мелкими родственными дрязгами и житейскими претензиями. – А у тебя-то как с личной жизнью? - спросила Зозо, для которой этот аспект жизни всегда был самым важным. Эдя обладал редким даром ускользать от неприятных вопросов, ухитряясь размывать самую их суть. – Личная жизнь - это жизнь личности. То же, что ты называешь личной жизнью, - это фантик от пустоты с заездом в ничто, - нравоучительно проговорил он. Зозо непонимающе моргнула. – Встречаешься сейчас с кем-нибудь? – Нет. Я боюсь красивых женщин. Вдруг она откроет рот, а там ничего, - пояснил Эдя. – Где? Во рту? - не поняла Зозо. – В голове. И в сердце. Хотя за красивые зубы порой прощаются даже гнилые мозги. Кстати, ценная рекламная мысль! Подари ее своему зубодробилкину! Пусть утешает ею клиенток. Зозо рассеянно кивнула. Она была человек практики, и все минимально теоретическое от нее мгновенно ускользало. Она порывисто вскочила, благодарно поцеловала брата и упорхнула влачить свой офисный плен, в тоскливую темницу, где решетками служили стеллажи с папками, а единственным окном - монитор компьютера. Были у нее в офисе и свои приятели - например, пузатый, круглобокий принтер, выплевывающий горячие, свежеиспеченные страницы. Имелся и враг - синий, похожий на коробку шредер, превращающий труд предыдущих дней в совершенное ничто. В такие минуты бесполезность собственной деятельности ощущалась особенно остро. В чем счастье? Продать кучу запчастей к тракторам - и вечером забыться беспокойным сном? *** Зозо Буслаева не успела добежать до офиса, когда неожиданный звонок заставил ее схватиться за сумочку и начать рыться в ней в поисках телефона. |
