Палец Ляшко обвел квадрат юго-восточнее линии фронта, который недавно с треском обвалился. В образовавшиеся прорехи хлынули моторизованные части сил провинции Эритрея. Армия правительства превратилась в разрозненные подразделения, воющие сами за себя.

— Вот здесь находится сейчас группа наших связистов. Твоя задача — обеспечить эвакуацию. Людей и оборудование, что они укажут, грузишь на борт, что останется, вместе с машинами уничтожаешь. Причем так, чтобы оборудование на атомы разлетелось! Под личную ответственность. Взрывчатку я для тебя привез. На аэродроме получишь. Возвращаемся сюда, потому дружно — на Магадишо. Вопросы есть?

Трофимов прикинул в уме все варианты, в результате которых в головах начальства могла возникнуть потребность в его группе, причем такая, что пришлось сворачивать с маршрута и отменять «три семерки». Выбрал самый худший.

— Сколько до противника? — спросил он.

Ляшко тяжело засопел. Достал из конверта фотоснимок.

— Положение в районе точки на девять ноль-ноль сегодня. Точнее не имею. Судя по всему, они оказались в тылу наступающих эритрейцев.

Трофимов одним взглядом оценил обстановку. Вдоль дороги в юго-западном направлении скопом ползли черные букашки бронетехники, по косой отрезая «точку» от пути отхода к Абиссинскому нагорью.

— Плохо дело. — Он зло цыкнул зубом. —  Вот тут, как я понял, откатывается бригада правительственных войск. Или что от нее осталось. Дай бог, будут драпать до самого Магадишо, но если упрутся рогом… Эритрейцы начнут разворачиваться в боевую линию против них и левым флангом аккурат зацепят «точку». Одно хорошо, у всех сейчас «тихий час» по поводу жары. Вот солнышко зайдет, тогда посмотрим, кого боженька больше любит.

— Это все, что ты можешь сказать?

— Если не матом, то — все.

Батя был в армии не первый день, и давно понял, что начальству бесполезно доказывать, что группа измотана двухнедельным рейдом, что вооружение и экипировка не соответствуют задачи боевого охранения, что… Да можно много чего сказать, но выполнять все равно придется. Поэтому лучше помолчать, выслушав приказ, и приберечь аргументы для последующего обсуждения самой животрепещущей проблемы — как из этой задницы потом выбраться живым.

Ляшко кисло усмехнулся.

Трофимов  посмотрел на часы, провел в уме все расчеты.

— Значит так, плюс-минус на «ефрейторский зазор», до двадцати двух, я все закончу. Главное, чтобы связисты сопли не жевали, а к нашему прилету уже сидели на чемоданах.

Ляшко неожиданно вскочил на ноги, быстро прошел к двери, распахнул и выглянул в коридор.

Плотно придавив дверь задом, Ляшко обшарил взглядом кабинетик.

 Трофимов списал приступ шпиономании на жару. Бывали случаи и похуже.

Ляшко придвинул табурет, сел напротив, понизив голос до шепота, сообщил:

— Слушай вводную, майор. Команду на вылет с «точки» дает Москва.

— Ни ху… себе! — вырвалось у Трофимова.

— Не ссы в компот, майор. Сидеть будешь на «точке» ориентировочно до трех ночи.

— Уже легче.

Лешко встал, прошел к окну, отогнул кромку плотной, до серости пропыленной, занавески.

— А обстановочка тут — еще та, — произнес он уже во весь голос. — Звездец полный, а не обстановка. Видел, «афан» пригнали?

Он оглянулся, чтобы увидеть, как кивнул Трофимов.

— Пригнали его потому, что есть точные данные, что начальник штаба танкового полка снюхался с эритрейцами.