— Руби?

Дочь подошла к плите.

— Ну и что ты хочешь, чтобы я делала?

— Видишь большую сковородку на крючке? Нет, не ту, другую, побольше. Да, вот эту. Возьми ее и поставь на ближнюю горелку.

Сковорода с грохотом ударилась о плиту. Нора поморщилась.

— Теперь налей в нее примерно столовую ложку оливкового масла и включи газ.

Руби открыла бутылку и налила масло на сковороду — по меньшей мере полчашки. Нора буквально чувствовала, как толстеет от этой еды, но воздержалась от замечаний. Она потянулась за консервным ножом и, довольная собой, как ни в чем не бывало сказала:

— Мерные ложки лежат в верхнем ящике по левую руку от тебя. — Она открыла банку. — Так, теперь клади помидоры. Убавь газ, нужен слабый огонь.

Руби проделала все это. Нора продолжала:

— Нарежь маринованные артишоки и положи туда же. Пожалуй, можно добавить полчашки консервированного куриного супа.

Руби подошла к разделочному столу, открыла артишоки и принялась резать, стоя спиной к Норе.

— Черт!

Нора развернула коляску.

— Что случилось?

Руби обернулась: из ее указательного пальца текла кровь, капли падали на стол. Нора сдернула с дверцы духовки чистое полотенце.

— Иди сюда, дорогая, встань на колени и держи руку повыше.

Руби повиновалась, Она побледнела и почему-то не могла отвести взгляд от пальца. Нора осторожно взяла руку дочери. При виде крови — крови ее ребенка — у нее самой заболела рука. Совсем как в прежние времена. Раньше, если кому-то из детей случалось пораниться, Нора всегда испытывала фантомную боль. Она осторожно перевязала ранку полотенцем и, не раздумывая, обхватила руку Руби ладонями.

Нора посмотрела на дочь и по выражению ее лица поняла, что та помнит этот простой ритуал. Не хватало только одного: раньше Нора целовала больное место, чтобы быстрее зажило. В глазах Руби мелькнула тоска. Это продлилось лишь мгновение, но как долго Нора его ждала… Руби отдернула руку.

— Господи, это всего лишь порез! Можно подумать, что нам придется искать мой палец на полу!

Между ними снова разверзлась пропасть. Нора даже засомневалась, не почудилась ли ей тоска в глазах дочери. Может быть, она увидела только то, что отчаянно хотела видеть?

— Добавь в соус артишоки и две столовые ложки каперсов. — Голос Норы дрогнул. Она быстро отвернулась и выдвинула яшик, где хранились пряности. Но, даже глядя на баночки со специями, она видела перед собой глаза Руби в то короткое мгновение, которое словно перенесло их в прошлое. Взяв несколько баночек, она развернула кресло и сама добавила специи в соус. — Ты можешь вскипятить воду в большой кастрюле?

На протяжении следующего получаса Руби, не проронив ни слова, делала то, что ей говорила мать, старательно избегая встречаться с ней взглядом. Но в конце концов еда была готова и они сели за круглый кухонный стол друг против друга. Руби взяла вилку и стала наматывать на нее спагетти.

— Ты не хочешь произнести молитву? — спросила Нора.

— Руби подняла голову:

— Нет.

— Но мы…

— Никаких «мы» нет! Молитва перед обедом — это одна из традиций, которая ушла вместе с нашей семьей. Мы с Богом понимаем друг друга. Когда он перестает слушать, я перестаю говорить.

Нора вздохнула:

— Ах, Руби…

— И не надо смотреть на меня взглядом оскорбленной невинности! — Руби снова уставилась в тарелку и начала есть. — Довольно вкусно.

Нора закрыла глаза.

— Спасибо. — Ее голос был едва слышен. — Господи, благодарю тебя за пищу… и за то, что мы с Руби сегодня вместе.