– Сомневаюсь, – сказал я. – С вашим народом я никаких сделок больше не заключаю. Я даже не знаю, кто вы.

– Милый мальчик, – прошептала она, и в шепоте ее прозвучало нечто такое, настораживающее. – Сделка уже заключена. Ты отдал свою жизнь, свою судьбу, свое будущее в обмен на силу.

– Угу. С моей крестной. Да и этот уговор оспаривается.

– Уже нет, – возразила она. – Даже в этом мире смертных практикуется передача долга из рук в руки. Перепродажа закладов, так?

У меня похолодело внутри.

– О чем это вы?

Она блеснула зубами – острыми, белоснежными. На улыбку это не походило.

– Ваш заклад, смертное вы мое дитя, продан. Я купила его. Вы мой. И вы будете   помогать мне в этом деле.

Я положил пистолет на стол и снова полез в ящик стола. Я достал оттуда нож для вскрытия писем – стандартную такую штуковину с плоским лезвием и рубчатой рукоятью.

– Вы ошибаетесь, – произнес я с уверенностью, показавшейся убедительной даже мне самому. – Моя крестная никогда не пошла бы на это. А это значит, вы пытаетесь обмануть меня.

Она улыбнулась, не сводя с меня сияющих глаз.

– Раз так, позвольте мне убедить вас в том, что это истинная правда.

Моя левая ладонь с размаху шлепнула о столешницу. Как оглушенный, смотрел я на нож для бумаги, зажатый в моей правой руке на манер кинжала из фильма‑ужастика. В совершеннейшей панике пытался я удержать руку в воздухе или хотя бы выронить из нее нож, однако руки мои шевелились сами по себе, словно принадлежали кому‑то другому.

– Постойте! – крикнул я.

Она наблюдала за мной с холодным, отстраненным интересом.

Я с силой ударил ножом в тыльную сторону собственной кисти. Мой стол из недорогих. Лезвие вонзилось в перепонку между большим и указательным пальцами и пригвоздило мою руку к столу. Боль обожгла руку, стоило крови брызнуть из раны. Я попытался справиться с ней, но охватившая меня паника мешала совладать с собой. Все, на что меня хватило – это беспомощно всхлипнуть. Я сделал еще одну попытку выдернуть нож, но правая рука против моей воли только крутанула его в ране.

Боль совершенно лишила меня сил. Я даже не мог набрать в легкие достаточно воздуха, чтобы закричать.

Женщина... то есть нет, какая там женщина – фея, протянула руку и сняла мои пальцы с ножа. Резким, решительным движением она выдернула его и положила на стол рядом с моей рукой. Он был весь залит моей кровью.

– Что ж, чародей, тебе это известно не хуже, чем мне. Не обладай я властью над тобой, я не смогла бы проделать этого с такой легкостью.

Признаюсь, в ту минуту меня мало что заботило, кроме боли в руке. И все же какая‑то мизерная часть моего рассудка сознавала, что она говорит правду. Феи не приходят просто так, чтобы дергать тебя за веревочки как деревянную куклу. Прежде их надо впустить. Много лет назад, когда я был моложе и глупее, я впустил вот так мою крестную, Леа. Мне пришлось сделать это еще раз год назад, но в обмен на ее обещание оставить меня в покое на год и один день.

Однако теперь она передала вожжи кому‑то другому. Кому‑то, кто не был связан этим, вторым обещанием.

Я поднял на нее взгляд. От боли и накатившего на меня гнева голос мой звучал глухо, хрипло:

– Кто вы такая?

Женщина провела переливающимся ногтем по лужице крови на столе. Потом поднесла его к губам и коснулась кончиком языка. Она улыбнулась – еще медленнее, чувственнее и настолько же холоднее.

– У меня много имен, – мурлыкнула она. – Но ты можешь называть меня Мэб, Королевой Воздуха и Тьмы. Императрицей Зимней Династии Сидхе.

Глава третья

Душа у меня ушла в пятки.