Уловка удалась. Рамсес принялся расспрашивать Энид о ее четвероногих любимцах, после чего разразился пространной речью о том, что он, мол, догадался: у мисс Маршалл тоже есть кошка, иначе она бы не знала, как обращаться с Бастет. Энид поведала, что у нее несколько собак и дюжина кошек – по большей части несчастные создания, которых бросили прежние хозяева. Такое добросердечие пришлось Рамсесу по душе. Он пододвинулся к девушке, не сводя с нее благоговейного и одновременно любопытного взгляда. Нормальный ребенок – пока не раскроет рот.

Идиллию нарушил Эмерсон. Он внезапно вскочил, выронив бутерброд (нет нужды уточнять, с какой стороны оказалось при этом масло), и устремил взгляд на восток.

– Будь я проклят, Амелия, но это опять чертовы туристы! И опять по нашу душу.

– Ничего удивительного, Эмерсон, – откликнулась я, пытаясь соскрести масло с коврика – довольно старинной и ценной вещицы. – Это один из недостатков Дахшура. По популярности он, конечно, уступает Гизе и Саккаре, но, увы, тоже упомянут в путеводителях. Результат налицо.

– Ты когда-нибудь видела такие нелепые фигуры? Зеленые зонтики, тряпки на голове...

В сравнении с Эмерсоном нелепым выглядел любой. Загорелый, презирающий головные уборы, он соответствовал египетскому ландшафту лучше любого европейца. Впрочем, на Эмерсона трудно равняться. Он понятия не имеет, что такое солнечный удар, ожог или насморк. На простых смертных мой ненаглядный по праву взирает свысока.

Маленький караван уже достиг окрестностей нашего лагеря. Нелепые фигуры с трудом держались на ослиных спинах. Эмерсон зловеще закатал рукава:

– Сейчас я отправлю их восвояси!

– Подожди, Эмерсон...

Но было уже поздно: расстояние между длинноногим Эмерсоном и злополучными туристами сокращалось на глазах. Он поднял руку, и группа резко остановилась. Один тучный джентльмен от неожиданности свалился с осла и был водворен в седло потешающимися погонщиками. Разгорелась оживленная дискуссия. Слов я разобрать не могла, за исключением излюбленных проклятий Эмерсона, однако жестикуляция не оставляла сомнений, что незваные гости не желали убираться восвояси.

– Боюсь, как бы они не подрались, – сказала Энид.

– Значит, пора готовить приз для победителя, – ответила я, намазывая маслом новый кусок хлеба.

Как и следовало ожидать, караван вскоре развернулся и направился к северной пирамиде. Эмерсон возвратился радостным и посвежевшим. Все снова принялись за работу, за исключением Бастет: бесконечные зевки работой не назовешь.

В первый день раскопок я не надеялась на блестящие находки. И действительно, пока нам попадались только осколки посуды и погребальной утвари. Мы находились на огромном древнем кладбище, в городе мертвых, размеры которого превышали любой город живых. Я показала Энид, как составлять опись, поскольку мы тщательно регистрировали любую мелочь.

За неимением более достойной пищи для ума я стала размышлять над вопросом, который, по правде сказать, давно не давал мне покоя. Как привлечь внимание Гения Преступлений? Я была согласна с мистером Немо – негоже сидеть сложа руки в ожидании, когда это чудовище нанесет следующий удар. Надо перехватить инициативу и спровоцировать негодяя на опрометчивый шаг.

Но чтобы приманить Гения, требуется настоящее сокровище, равное царским драгоценностям, на которые он польстился в прошлом году. Драгоценности фараона обнаружил Рамсес. Более того, находок, по моему убеждению, было целых две. Не стоит забывать и про драгоценности принцессы Хнумит, которые с такой помпой в конце прошлого сезона продемонстрировал мсье де Морган. Судя по всему, это была плата за согласие де Моргана уступить Дахшур в этом году нам. Я не расспрашивала Рамсеса об этом раньше и не собиралась теперь: если бы мои подозрения подтвердились, возникли бы трудноразрешимые этические проблемы.