Эмерсон надменно вскинул подбородок:

– Сомневаюсь! Если вы считаете себя равным мне в умении оскорбить ближнего, то сильно ошибаетесь.

– Я готов искупить свою вину. Мальчик получит от меня подарок и искренние извинения...

Больше всего меня удивляло отсутствие Рамсеса. Интересно, почему он пренебрегает такой блестящей возможностью перебивать взрослых? Из дома больше не доносилось ни звука, утомительный бубнеж нашего чада и тот стих.

– В этом нет необходимости, – ответила я. – Хорошо, что вы заехали.

В мои намерения не входило так быстро отпускать Рональда, но и свернуть разговор на интригующую меня тему тоже было не так-то просто. Вряд ли годилось ляпнуть: «Это, случаем, не вы подделали подпись брата?» или «Как вы думаете, это мисс Дебенхэм зарезала Каленищеффа?». Тем более что мне не полагалось знать ни братца нашего гостя, ни мисс Дебенхэм.

Но молодой человек сам разрешил мою проблему.

– Я приехал не только за этим... Э-э... можно мне поговорить с мисс Дебенхэм?

– Мисс Дебенхэм? – Я округлила глаза. – А кто это? Что-то не припоминаю...

– Неужели ей удалось обвести вокруг пальца вас, миссис Эмерсон?! Вы слишком проницательны, чтобы позволить себя одурачить. В то же время о вашем добросердечии ходят легенды. Вы приютили мисс Дебенхэм, за что я навечно останусь вам благодарен. Миссис Эмерсон, неужели вы полагаете, будто я способен предать ту, кого боготворю?! Позвольте же мне ее увидеть! Поговорить с ней, убедиться, что она жива и невредима, понять, чем я могу быть ей полезен...

Плененная его красноречием, я молча слушала. Не знаю, надолго ли хватило бы молодого человека, если бы не вмешательство самой Энид. Чтобы выбежать из дому, ей пришлось сдвинуть с места гору, то есть оттолкнуть Эмерсона, слушавшего излияния гостя со смесью недоверия и отвращения.

– Видишь? Это я, – сказала она ледяным тоном. – В целости и сохранности. Сам знаешь, чем ты можешь быть мне полезен. Полагаю, я ответила на все твои вопросы.

– Энид! – Юноша бросился к ней, снова опрокинув злополучное кресло. Я услышала треск: одна из ножек кресла не выдержала очередного удара судьбы.

Энид величественно вскинула руку.

– Энид! – с упреком воскликнул Рональд. – Как ты могла? Я страдал, не зная, где ты, что с тобой...

– Опять эти твои страдания! – Девушка презрительно улыбнулась. – Не знаю, как ты меня выследил, но нам нечего друг другу сказать. Разве что ты решишься поступить по-мужски и сознаться в содеянном.

– Сколько можно повторять одно и то же, Энид? Я бы с радостью сознался в чем угодно, если бы это спасло беднягу. Видит небо, он столько раз принимал на себя в детстве мою вину, что я попросту обязан...

– ...благородно взять на себя вину за преступление, которого ты якобы не совершал? Прощай, Рональд! – И она гневно отвернулась, словно собираясь вернуться в дом.

– Подожди, Энид! Чего ты хочешь?

Энид резко обернулась на месте, глаза ее полыхнули.

– Чего я хочу? Что ж, слушай. Ты должен явиться к командиру полка и сказать правду! Постарайся, чтобы тебе поверили.

– Моя дорогая...

– И не называй меня своей «дорогой»!

– Прости... Но так трудно молчать о чувствах, переполняющих сердце! Клянусь, Энид, я выполню твое требование. Но сперва я должен отыскать брата. Я ищу его день и ночь, не брезгуя местами, которые стыжусь упоминать в присутствии дам... Но он всегда исчезает у меня из-под носа. Ужасно боюсь, что он совершит что-нибудь непоправимое, что до меня дойдет весть о трупе, выуженном из Нила или подобранном в каком-нибудь мерзком притоне.