"— Я не кукла Барби. Нечего на меня цеплять юбочки и платьица.

Ты красивее всяких кукол в тысячу раз, ты настоящая, ты настолько прекрасна в чистоте своей, как же ты этого не видишь?

— Да, ты — бомж Даша с кучей вшей, грязная, ободранная и похожая на девчонку, только если сильно присмотреться.

— Присмотрелся? Значит, все же похожа. Я не буду носить все это дерьмо.

Я усмехнулся. Будет, еще как будет. Я же видел, как заблестели ее глаза. Иногда этот блеск с ума меня сводил, потому что понимал, не как на друга или брата смотрит. Она уже тогда соблазняла… тогда знала, как действует на меня.

— Либо ты одеваешься, как человек, либо ходишь голая. Выбирай.

Осмотрел ее с ног до головы и снова усмехнулся, а она разве что искры не метала из глаз.

— Это не выбор, а идиотский ультиматум.

— Смотря как воспринимать. Ультиматум тоже в какой-то мере выбор. Иногда не бывает даже этого. Цени — я предоставил тебе альтернативу. Так что решай, мелкая. Можешь ходить голой, заодно рассмотрю, на хрена тебе все эти лифчики с черными кружевами, которые ты себе накупила.

Сказал и сам охренел… потому что понял — я смотрел на ее маленькую грудь, идиот. И не раз. Смотрел и понимал, что притронуться хочу. Ласкать хочу, вырастить ее для себя и прикасаться к нежному телу.

— Я могу и так показать, — фыркнула, глядя исподлобья.

— Боже упаси. Давай оставим это специфическое зрелище на "лет через пять", вырастут и покажешь, — заржал, пряча собственное смущение. Да, бл*дь, она меня смущала. И вышел из ее комнаты, а она отправила мне вслед горшок с цветами. Сумасшедшая дурочка"

А ведь у меня в жизни никогда не было вот этих самых простых моментов, чтоб смеяться, чтоб не думать о том, как свернуть кому-то шею или сделать ответный ход да так, чтоб руки по локоть в крови. Любовь не начинается со взгляда в вырез платья, с желания раздвинуть ноги… она начинается вот так обыденно и совершенно предсказуемо. С улыбки, с каких-то фраз, с морщинок на носу, с нескольких веснушек, с запаха волос. Когда и зверски оттрахать хочется, и в тоже время косички плести, на руках качать и телек вместе смотреть с чипсами и кучей вредной дряни. И я смотрел. Садился с ней на пол по вечерам вместо каких-то клубов и смотрел, ржал с мультфильмов, исподтишка дергал ее за ухо, чтоб подпрыгнула, обливал колой и надевал на голову ведерко с попкорном. Соответственно, получая сдачи. Иногда так и сидели с ведрами на голове и пытались отобрать друг у друга пульт. Я был счастлив, я был так неописуемо с ней счастлив, что потом… когда впервые вкусил ее тела, меня прошибло ею, как в тысячу двести двадцать вольт, пронизало неоновыми молниями, и все, и я прирос мясом к ее мясу. И никогда меня от нее не отодрать. Разве что от меня одни кости останутся…

"— А мне нравится твое имя. Я хочу произносить его вслух. Максим, — сжал горло крепче, и ее глаза распахнулись шире. Испугалась, маленькая? Мне самому страшно, веришь? Я боюсь себя намного больше, чем ты, а ты злишь, намеренно или случайно, но злишь. Не мешай кирпичи складывать, не мешааай, маленькая, они обвалятся, и обоих, на хрен, задавит. Подалась вперед, но я удержал на месте.

— Что еще нравится? — голос как чужой, вниз по ее шее к груди, и судорожно сглотнуть, увидев, как соски натянули материю топа.

— Все. В тебе все нравится, — задыхается и тоже на мои губы смотрит.

— Ты меня не знаешь, — а ладонь уже сжала ее затылок, удерживая, чтоб в глаза смотрела, а другой рукой костяшками пальцев по скуле вниз к груди, каждым цепляя сосок. Инстинктивно… потому что уже соблазнила.