— Позволю себе заметить, господин комиссар, что меня удивляет ваше отношение ко мне…

— Позволяйте.

— …и прошу объяснить мне, что вынудило вас вызвать меня сюда, когда я уже ложился в постель?

— Вы, видимо, сильно устали, если решили лечь так рано?

— По телевизору не было ничего интересного, и мы с Жозеттой решили почитать в постели. Должен вам признаться, я действительно немного устал. У нас почти целый день были в гостях наши друзья и соседи Мюграны. Господин Мюгран был ювелиром в Ницце, а сейчас ушел на покой. Мы играли в карты…

Оноре почти с восхищением следил за этим искусным маневром. В общем Гастон с невинным видом сообщает, что у него железное алиби, и свидетели его — люди безусловно почтенные. Чистая работа!

— Консегуд, вы ничего не знаете о трагедии, которая произошла сегодня на перевале Вильфранш?

— Нет, конечно.

— Убит один из моих сотрудников, а также его жена и отец.

— Боже мой! Я поражен и огорчен, господин комиссар!

— Фред Кабрис — ваш друг, если не ошибаюсь?

— Ну, друг — это сильно сказано… Когда-то… когда я еще не был примерным гражданином… да, признаюсь, я знал его.

— И Аскроса, и Пелиссана, и Бандежена, и Бероля?

— Где-то я слышал эти имена… но теперь не могу припомнить точно…

— У вас действительно плохо с памятью, Консегуд. Ведь это все люди из вашей банды.

— Ну… Скажем так: я предпочитаю не вспоминать об этом. И потом, это все в прошлом, это все было так давно…

— Я так не думаю.

— Вот тут вы ошибаетесь, господин комиссар. Но я думаю, вы пригласили меня сюда не затем, чтобы говорить о прошлом?

— Фред Кабрис и его дружки совершили сегодня тройное преступление.

— О! Не может быть!

— Это не просто «может быть», это факт!

Гастон задумался на минутку, потом сказал:

— Видите ли, господин комиссар, в те времена, когда мы были с ним знакомы, Фред Кабрис никогда не совершил бы ничего подобного! Простите меня, господин комиссар, но я не могу в это поверить… впрочем, если он сознался…

— Он еще не сознался.

— Да? Ну в таком случае… А свидетели есть?

— Нет, к сожалению.

— Значит, вы и сами не вполне уверены, что виноват именно Фред?

— В этом я как раз уверен. Он хотел отомстить за свою жену Анаис, которую Пьетрапьяна засадил в тюрьму.

— Господин комиссар, в мое время ни один настоящий мужчина не стал бы убивать полицейского только потому, что его жена попала за решетку.

— Стало быть, нравы изменились.

— Позвольте выразить сожаление… Это тот самый Пьетрапьяна, который жил в «малой Корсике»?

— Да.

— Я знал его… и его красавицу-жену… да и отца — старого Доминика… Неужели все убиты?

— Да.

— Надеюсь, бабушка и дети живы?

И тут Сервион испугался за Базилию и детей. Хитрый Консегуд сразу сообразил, что если убийцы не видели Базилию, это еще не значит, что ее там не было. Он вполне допускает, что она могла спрятаться где-нибудь и видеть все.

— Кастелле, оставьте нас.

Инспектор вышел, и Гастон почувствовал себя очень неуютно. Почему полицейский не хочет свидетелей? Он вдруг вспомнил, как его избивали когда-то в полиции…

— Консегуд, запомните хорошенько то, что я вам сейчас скажу, — с угрозой произнес комиссар.