В те дни, когда происходили ужасные судебные разбирательства по поводу множественных обвинений в сексуальных домогательствах в отношении детей в детских учреждениях, я пришла забирать мою дочь из центра Монтессори. У Джен, ее воспитателя, 22-летней выпускницы Беркли, которая взяла академический отпуск на год, чтобы поработать с детьми, был очень грустный вид. Я спросила ее, что случилось, а она ответила: «Это несправедливо! Мы так работаем, так стараемся, мы так любим наших детей, а теперь все родители смотрят на нас с подозрением, и мы даже не можем больше обнять малышей!»

Заключение

Воспитать правдивых и достойных доверия детей, возможно, в наши дни гораздо более сложная задача, чем во времена наших родителей. И этот важный вопрос так мало изучался наукой. Нам приходится полагаться на господствующие среди экспертов мнения, которые, похоже, в значительной степени предопределены различными культурными потребностями и весьма противоречивы. Быстрая смена точек зрения на то, шлепать детей или нет, — тому пример. Очень мало или вовсе не изучался вопрос, как именно влияет развод на нравственное развитие детей.

Мне очень жаль, что единственный вопрос, который всерьез заинтересовал ученых, — это достоверность свидетельских показаний детей (я буду рассматривать его в следующей главе). Такая позиция вызывает сожаление, поскольку лишь кричащие заголовки о сенсационных происшествиях привлекают внимание ученого мира, в отличие от повседневной лжи, с которой мы, родители, сталкиваемся каждый день и которая не интересует средства массовой информации и исследователей.

Глава 6. Детские показания в суде: кризис, связанный с расследованием детского насилия

(автор Мэри Энн Мэйсон Экман)

Когда я изучала юриспруденцию в университете почти 15 лет назад, бытовало убеждение, что дети — никудышные свидетели. Практически никогда не вызывали в качестве свидетелей детей до семилетнего возраста и даже детей постарше (до достижения 14 лет). В качестве свидетелей детей привлекали лишь в случае крайней необходимости. Чтобы продемонстрировать, что из детей не получится надежных свидетелей, бельгийский психолог Варондек провел выдающийся эксперимент. В 1891 году он был приглашен в суд в качестве психолога-эксперта, чтобы защищать обвиняемого в убийстве. Единственным свидетелем выступал восьмилетний ребенок. Варондек попросил 20 восьмилетних детей описать цвет бороды их учителя. Девятнадцать опрошенных с готовностью рассказали, какого она цвета. И лишь один верно заметил, что у учителя вовсе нет бороды [1].

За прошедшее десятилетие отношение к свидетельским показаниям детей кардинально изменилось. Теперь даже дети младше 7 лет часто вызываются в суд в качестве свидетелей по делам в области семейного и уголовного права. И к их показаниям зачастую относятся более серьезно, чем к показаниям взрослых.

Дело не в том, что уровень развития современных детей повысился, просто в обществе возросла озабоченность по поводу растущего числа сексуальных домогательств в отношении детей, и их стремятся срочно защитить от этого. Обычно в таких преступлениях ребенок является единственным свидетелем, других доказательств произошедшего нет. Если отказать ребенку в праве выступать в качестве свидетеля, его невозможно будет защитить, как и спасти от суда невинного человека, обвиняемого в преступлении, что просто отвратительно.

В 1975 году поступило более 12 000 заявлений о сексуальных домогательствах и преступлениях в отношении детей. К 1985 году число подобных обращений возросло до 150,000. До сведения общественности дошли шокирующие подробности случаев массового насилия над детьми в детских учреждениях от Флориды до Калифорнии.

Указывает ли это на рост числа преступлений или отражает изменения в общественном мнении по поводу заявлений о них? Или, может быть, вся наша нация находится в состоянии истерии по поводу сексуальных домогательств по отношению к детям, из-за которых те рассказывают о несуществующих преступлениях?

Все это трудные вопросы, ответов на которые мы до сих пор не знаем.