Они полезли вверх и наружу, видя патрули внизу и слыша их наверху.

Подождав, пока не стихнет наверху, они полезли через валы и вверх по следующей стене и тик до следующего уровня улицы. Когда они не могли передвигаться снаружи, они полезли по вентиляционной шахте.

Нижние районы города ярко освещались факелами.

Солдаты и полиция основательно прощупывали нижние уровни. Потом, когда они поднялись выше, кольцо солдат стало плотнеё из‑за уменьшения площади.

Повсюду были поисковые партии, осуществляющие проверку на месте.

– Если тебя полагалось взять живым, то почему они стреляли в нас? – спросила Анана. – Они не могли достаточно хорошо видеть нас, чтобы различить цели.

– Они были возбуждены, – ответил Кикаха.

Он устал, проголодался, мучился жаждой и испытывал бешеную ненависть к убийцам Калатол. Печаль придет позже, чувство вины – никогда. Он никогда не страдал от такого чувства, если не имел на то веские причины. У Кикахи имелись некоторые невротические недостатки и невротические достоинства – будучи человеком, их никак не избежать – но неуместного ощущения вины среди них не числилось. Он ни в коем случае не был виновен в её смерти. Она впуталась в это дело по своей собственной воле и знала, что может умереть.

От её смерти можно было даже получить немного радости: вместо нее могли убить его

Кикаха отправился по секции шахт за едой и питьем. Анана не хотела оставаться, поскольку боялась, что он, возможно, не сумеет опять найти ее. Она дошла с ним до трубы, ведущей в потолок дома, где одна семья громко храпела и сильно воняла вином и пивом. Он вернулся с веревкой, хлебом, сыром, фруктами, мясом и двумя бутылками воды.

Они снова ждали, пока ночь не выплыла из‑за монолита и не вцепилась мертвой хваткой в город. Тогда они снова направились вверх, когда можно – снаружи, когда нельзя – внутри. Анана спросила его, почему они поднимаются, и он ответил, что поневоле, так как ниже город внутри и снаружи кишмя кишит врагами.

Глава 6

В полночь они выбрались из вентиляционной шахты в другой дом и прошли мимо спящих. Этот дом стоял на улице как раз ниже императорского дворца.

Дальше не будет никаких соединений внутренних шахт. Поскольку все лестницы и спуски охранялись, они могли добраться до своей цели, только поднявшись на некоторое расстояние снаружи. Это будет нелегко. На протяжении сорока футов поверхность горы была преднамеренно оставлена гладкой.

Затем, когда они крались в тени у подножья стены, они наткнулись на обутые в сапоги ноги, торчавшие из темной ниши.

Ноги принадлежали мертвому часовому, рядом с ним лежал еще один мертвец. Один был заколот в горло, а другой удавлен проволокой.

– Здесь побывал Нимстоул! – прошептала Анана. – Его не зря, знаешь, прозвали Петельником.

В трехстах ярдах впереди по улице вспыхнули факелы приближавшегося патруля. Кикаха выругал Нимстоула за то, что тот оставил тут тела.

На самом‑то деле для патрулей не составляло большой разницы, убиты ли часовые или отсутствуют на своих постах. Тревогу поднимут в любом случае.

Небольшие врата в стене оказались незапертыми. Их можно было запереть только снаружи. Кикаха и Анана, забрав оружие часовых, прошли во врата и взбежали по крутой лестнице меж высоченных гладких стен. К тому времени, когда они добрались до верха, они пыхтели и жадно глотали воздух открытыми ртами.

Снизу послышались крики. В крошечных воротах появились факелы, и солдаты начали взбираться по лестнице. Забили барабаны, затрубили трубы.

Они побежали, но не ко дворцу справа от них, а к крутому лестничному маршу слева. На вершине лестницы поблескивали серебряные крыши и железные решетки, и до них донесся запах животных, соломы, старого мяса и свежего навоза.