— Позвоните в полицию и скажите, что начальнику нужно подкрепление, чтобы оцепить дом. Там поймут, если вы произнесете имя «Гертруда».

Стил вернулся и нашел Дика, осматривающего большую комнату, служившую Малпасу кабинетом. С покрытых резьбой стен были сняты тяжелые портреты, кроме той ниши, где находилось странное бронзовое божество. У стены напротив окна стоял большой дубовый буфет — единственная мебель в комнате, если не считать двух стульев, маленького стола, за которым обычно сидели посетители Малпаса, и его письменного стола.

— Кто-то был здесь, — сказал Стил. Он указал на разбросанные по полу карты.

— Я оставил их на письменном столе, — мы ведь играли, когда раздались шаги по лестнице. Теперь, вероятно, никого уже нет.

Внезапно Дик схватил его за руку, и все трое в ожидании напрягли слух. Опять эти шаги, медленные и шлепающие на лестнице. Дик Шеннон знаком велел остальным сохранять неподвижность. Шаги становились все слышней и слышней, пока не остановились, казалось, в передней. Дверь была лишь приоткрыта, но на их глазах начала медленно открываться. Рука Шеннона опустилась в карман. В следующее мгновение дуло его револьвера направилось в сторону двери, но ничего не произошло и, когда он быстро и бесшумно перебежал комнату и выглянул в переднюю, там никого не было.

Полисмен снял свой шлем и вытер вспотевший лоб.

— Я ничего не боюсь, — хрипло сказал он. — Нет такого живого человека, с которым я не вышел бы драться. Но эта шутка выбивает меня из колеи, сэр.

— Возьмите фонарь и обыщите комнаты наверху, — приказал Дик.

Полисмен неохотно взял фонарь.

— И в случае необходимости не задумывайтесь пустить в ход дубинку, — напутствовал его Дик.

— Хорошо, сэр, — сказал он, глубоко вздохнув. — Все это мне не нравится, но я повинуюсь.

— Прекрасный девиз для полицейской службы, — сказал Дик шутя. — Я не думаю, чтобы вы нашли там что-нибудь, кроме пустых комнат, но если вы увидите что-либо, крикните, и я буду там в мгновение ока.

Полисмен тяжело затопал вверх по лестнице. Если бы Дик и не знал, что тот пошел неохотно, медленные шаги полисмена сказали бы ему об этом. Вдруг шаги прекратились, и Дик подошел к лестнице.

— Все в порядке? — спросил он.

В ответ он не услышал ничего, кроме какого-то странного шарканья ног и глухого горлового звука, после чего что-то темное и круглое упало через перила и скатилось к ногам Дика. Это был шлем полисмена. В сопровождении Стила Дик взбежал по лестнице и при свете своего фонаря увидел нечто, висевшее на верхней площадке; это нечто бессильно дергалось, раскачиваясь из стороны в сторону. Это был полисмен: он висел на веревке, обвязанной вокруг его шеи и прикрепленной другим концом к самой верхней площадке.

Он уже почти задохнулся, когда Стил, прыгнув вперед, перерезал веревку над его головой. Дик Шеннон и Стил отнесли полисмена в комнату Малпаса, положили там на пол, и Стил влил ему сквозь стиснутые зубы немного бренди. Лишь через десять минут пострадавший пришел в себя настолько, что мог рассказать о случившемся. Но рассказать он мог очень мало.

— Я хотел повернуть на второй марш лестницы, как вдруг мне на шею упала веревочная петля. Прежде чем я успел крикнуть, она натянулась, и я увидел, как кто-то на площадке тянет ее кверху. Я еще несколько сохранял присутствие духа, что сбросил через перила свой шлем, иначе мне пришел бы конец. С людьми я могу бороться, капитан Шеннон, но с привидениями…

— Сколько в вас весу, мой друг?

— Сто семьдесят фунтов, сэр.