– Да ты что? Леший ты окаянный! Откудова у тебя эдакая штуковина?..

Лакеи, окружавшие спорщиков, резко отшатнулись. За общим гулом никто из присутствующих не заметил, как в вестибюль ресторана вошли трое мужчин. Двое были облачены в дорогие драповые пальто, а третий, слегка долговязый и несколько нескладный, в щегольский клетчатый сюртук. Не задерживаясь в швейцарской, посетители последовали в общий зал.

– Э-э-э! Ты эту штуковину-то убери. Убери, тебе говорят, – испуганно пролепетал розовощекий, пятясь назад.

Его взгляд был прикован к оружию, которое Бондаренко по-прежнему держал перед носом молодого.

– А может, ты и есть тот самый налетчик, почем мы знаем? – Голос высоколобого вновь привлек к себе внимание. – А ну, вот сейчас мы в полицию-то тебя сдадим.

Лакеи, окружавшие полицейского, в нерешительности замялись. «Наган», угрожающе направленный в их сторону, не испугал одного только высоколобого. На мгновение в лакейской наступила гробовая тишина.

И именно в эту секунду из общей залы донесся звучный мужской голос:

– Всем сохранять спокойствие. Меня зовут Арсений Мартынов. Это налет!

– Черти окаянные! – Бондаренко метнулся к двери, ведущей в ресторан. – Прозевал… Да как же это!

Ударом ноги полицейский распахнул дверь и ввалился в зал ресторана. Первое, что бросилось ему в глаза, была фигура рыжеволосого, того самого, который послужил причиной его позора в «Континентале». В обеих руках налетчика было по «нагану». Сомнения в том, что рыжий при необходимости воспользуется своим оружием, не возникало.

– Вы окружены! Это полиция! – выпалил Бондаренко, нацелив дуло револьвера на рыжего. – Сопротивление бесполезно, господа…

Одновременно с появлением в общей зале полицейского из-за угловых столиков поднялись околоточные, вооруженные револьверами.

– Мартын, по-моему, мы где-то уже встречались с этим человеком. Тебе не кажется? – спокойно произнес рыжеволосый. – Помнится мне, я уже дал понять господину Бондаренко, что его общество крайне нежелательно.

Лицо Григория Степановича перекосила ярость. Раскосые глаза рыжеволосого смотрели дерзко, рот застыл в едва заметной полуулыбке. Именно эта наглая улыбка всякий раз вспоминалась Григорию Степановичу, когда он на ковре у начальства оправдывался за свой позорный промах.

– Сдавайте оружие, господа! – взревел полицейский и сделал несколько торопливых шагов по направлению к налетчикам. – Сопротивление совершенно бесполезно, уверяю вас…

Рыжеволосый навел на пристава «наган», но Мартынов движением руки остановил его. Зал ресторана погрузился в напряженную тишину. Музыканты, застывшие около своих инструментов на эстраде, опасливо переглядывались. Посетители, которые в этот вечер занимали практически все столики в общей зале, затаив дыхание, наблюдали за развитием сцены.

– Вы находите? – невозмутимо произнес Мартынов. Опустив револьвер, он прошелся между столиками. Происходящее, казалось, доставляло ему немало удовольствия. Налетчик сел на край одного из ближайших столиков, за которым располагался чрезвычайно толстый человек в синем сюртуке из дорогого сукна.

Одновременно рыжеволосый переместился к столу, слева от центрального прохода, и, остановившись за спиной коренастого с непропорционально большой головой мужчины, потеснил в сторону его лакея. Долговязый в клетчатом сюртуке взял на мушку седовласого старика, который занимал столик у окна.

– Я вижу, здесь собралась почтенная публика. Мне думается, вам не захочется доставлять господам какие-либо неприятности.