Последнее, что запечатлелось в памяти налетчика, – лицо молодой девушки, склонившейся над ним. Правильные черты лица, испуганный, но твердый взгляд и золотистые локоны, разметавшиеся по плечам.

Лошади пустились в галоп.

Мартынов откинул голову и потерял сознание.

Ростов-папа

Пафнутий Бесшабашный положил на стол «наган» и придвинул к себе тарелку с дымящимся ароматным борщом. Рядом расположились верные «друзья» заправилы боготяновской кодлы, известной всему Ростову банды лихоимцев. Вася Обух, как всегда, сел по правую руку от Пафнутия, а Митька Черный – по левую. Остальные четверо «приближенных» ростовского вора, грохоча стульями, расселись, кто где смог. Напротив Пафнутия сел Иван, глуховатый светловолосый бугай необыкновенной наружности. Иван был под два метра ростом, силы недюжинной и славился своим умением читать по губам, с лихвой восполнявшим его недуг.

Пафнутий принялся жадно хлебать наваристый борщ. Его примеру последовали и остальные присутствующие. Несколько минут в комнате раздавалось лишь чирканье о дно тарелок металлических ложек.

– Да уж не забуду. – Хозяйка ночлежки и трактира под названием «Дом Епифановой» Маланья Епифанова деловито прошлась перед своими гостями. – Да кто ж вас знает, когда вы придете? В погреб не успели слазить. Сей же час организуем вам обедец. Будет тебе, Пафнутишка, и водочка, и огурчики соленые, и капустка… Вы ж не докладываете, когда вас ждать-то. Завалитесь, как снег на голову весной.

Причитая, Маланья спустилась по деревянной лестнице на первый этаж, где и располагался, собственно, трактир.

– Егорка! Гаденыш поганый! Тащи водки и огурцов. Гости пить хотят. Да в капусту сахарку не забудь подсыпать. Подай все наверх. И быстро! Ждать не буду. Выпороть квартальным велю. Усек у меня?

Через минуту в «будуаре» Маланьиного дома появился босоногий мальчишка лет десяти. Выставив на стол бутылку медовухи и деревянную кадку с соленьями, Егорка ушмыгнул обратно в кухню.

– Хочу, братцы, с вами дело обсудить.

Пафнутий промокнул густую бороду холщовым полотенцем и только после этого закусил крепкую медовуху соленым огурчиком.

– Понятно, что не на посиделки позвал. – Митька, прыткий молодой парнишка с черными, как смоль, лоснящимися волосами, зачерпнул очередную ложку борща и отправил ее в рот.

– Говорливый больно. – Пафнутий бросил взгляд на Митьку и снова принялся хлебать борщ.

– А чего нам молчать-то? Чай не немой. Язык-то почто дан?

Митька отломил кусок калача и принялся переминать сильными челюстями здоровенный ломоть. Бесшабашный выпустил из левой руки капустный пирог и отвесил соседу звонкий подзатыльник.

Митька попытался увернуться от тяжелой руки Бесшабашного, но из этой затеи ничего не вышло. Ладонь пахана достигла своей цели. Черный задел локтем тарелку, и ложка, подлетев в воздух, со звоном брякнулась на пол.

– Пафнутий, за что?

Митька все еще держал на изготовке руку, закрываясь от другой оплеухи. Однако Бесшабашный уже был всецело увлечен прерванной трапезой.

– А за то, – пробасил он, – чтобы думал в следующий раз. Зачем барышника приезжего на смерть зашиб? А? Тобой теперь пристав боготяновский интересуется.

– Да не убивал я его!.. – запротестовал Митька.

– Врет и не поперхнется! Мне-то зубы не заговаривай! – Бесшабашный отодвинул от себя опустошенную тарелку. Тут же около него появился половой с подносом в руках. Выставил перед гостем огромное блюдо с сазанами, выдержанными в белом вине, начиненными рисовой кашей, перемешанной с икрой.

– Ты мне для дела нужен был, Митя, – продолжил Бесшабашный.