– Обоз отправил? А кто разрешил немцу торговлю вести? – возмутился государь.

– Не, у него все по-честному. Мне докладывали, что Курт оный свой товар продал, а сам ничего для перепродажи не покупал. Ну, окромя травок да порошков иноземных, что для аптеки нужны. Решили, что пусть так и будет. Нужно же аптекарям откуда-то прибыль брать.

– Ладно, отправил, так и отправил, – махнул рукой Мезецкий. – Я сейчас не о том, не о снадобьях да не о торговле. Я тебе, отче, что сказать-то хотел… Вот, коли он аптекарь, так латынь-то должен знать, верно? Им и прикажем. Заодно и немецкому поучат. Отберем недорослей дворянских с сотню. Чай, учиться ехать не завтра. У нас поднатаскаются с годик, а там поглядим. Авось, из сотни дураков хотя бы десяток умных окажется. Вот этот десяток первой партией и отправим. Остальным еще год дадим. И тоже – кого в шведские земли, кого в немецкие. Университетов, слава те Господи, в Европе хватает. Глядишь, годиков через пять будут у нас и ученые люди. Вот тогда и об университете думать можно. Ну, они же и к учителям своим присмотрятся – может, кого-нить и удастся сманить. А тех, что учиться не захотят, прикажу из дворянства верстать в крестьяне. Пущай за сохой ходят, раз за книжками сидеть невмочь.

– Сурово! – покачал головой Аврамий. Не поймешь – одобрил или осудил.

– Думаешь, чересчур? – поинтересовался государь, поняв советника по-своему.

– Так тут смотреть надо, – дипломатично пожал плечами старец. – Одно дело – если совсем дурак, а другое – если учиться не захочет. Саблей-то махать куда проще, нежели за книжкой сидеть. Сам такой был.

– Вона! – удивился Даниил Иванович. – А я уж думал, что ты всегда таким был – мудрым да начитанным.

– Как же! – развеселился Авраамий. – Я ж, когда недорослем на службу пошел, так и грамоту-то толком не разумел. Ну, читал, правда, с грехом пополам. Родитель покойный все сетовал – откуда в роду Палицыных такой лоботряс выискался? А мне что? Погеройствовать, саблей помахать. Государь Иоанн Васильич меня из новиков в служилые дворяне раньше всех однолетков поверстал, так уж как я нос-то драл! А уж когда он меня стольником пожаловал – так и совсем, выше Ивана Великого! Какие там книги, какие буквицы?! Потом уже, когда при осаде Нарвы ранило шибко, в Псков отвезли, в Печерский монастырь, на лечение. Чего уж так далеко, не знаю, – хмыкнул старец, – а треть, если не боле, по дороге умерло. Меня, грешного, охранил Господь. Поначалу-то, конечно, больно было, только о ране и думал, а потом выздоравливать начал – скучно стало. А лекарем был старец Финоген. Старец, окромя лечения телесного, «Четьи-Минеи» нам кажий вечер читал. Попросил я книгу у старца. Тот поначалу в руки мне ее давать не хотел – к настоятелю благословляться ходил, но дал. Поначалу ее осилил, все молитвы назубок выучил. Потом разрешил мне игумен и в книгохранилище монастырское заходить. Вот так с тех пор и привык. Ну, а потом, когда в ссылку попал, на Соловки, так там уж и совсем пристрастился. Уже не токмо божественное читал, но и греков с римлянами – правда, которые в переводе, – да и наши летописи.

– Стало быть, раны да ссылка поспособствовали… – повел бородой государь. – Я вот все спросить тебя хочу, да не решаюсь – за что тебя Федор Иоанныч в ссылку-то отправил?

– За дело, – кратко ответил старец.