- Здравствуй...

    Девушка непроизвольно отодвинулась, внимательно глядя на Арика.

    - Ты приезжая?

    - Да... из России.

    Арик понимающе кивнул.

    Становилось жарче - день разгорался во всю летнюю мощь.

    - И как тебе Одесса?

    Арик слегка приоткрылся, обнажая вполне мирные намерения и демонстрируя хорошее настроение; уже через несколько секунд девушка впервые расслабила лицо в полуулыбке.

    - Нравится! Правда, люди здесь какие-то... другие.

    - Да уж, - вздохнул Арик. - Какие - другие, а какие - так и вовсе... Иные...

    Не поняла. Просто улыбнулась. Точно, дикарка. Странно, что ребята ее не засекли... Впрочем, возможно она недавно приехала. А ребята, поди, с утра на пляже пиво сосут после вчерашнего. Кто ж тебя инициировал-то, детка? И почему тайно?

    - Извини, я, кажется, заняла твое место? Ты тут обычно сидишь?

    Арик подумал, что в последний раз задерживался на ступенях колоннады недели три назад, когда показывал Шведу новый пистолет. Но вслух об этом распространяться, разумеется, не стоило.

    - Иногда сижу. Смотрю на море... и вообще. Меня зовут Арик. Я живу во-он там, через мост и сразу налево.

    - Здорово! Я - Тамара.

    - Хочешь, я покажу тебе Одессу?

    - Конечно, хочу!

    От настороженности девушки не осталось и следа, хотя Арик не прилагал к этому никаких специальных усилий. Тамара как Иная тянула уровень примерно на третий, поэтому Арик смог бы как угодно ее заморочить. Но ничего из магического арсенала применять не хотелось, да и не было в том нужды.

    Арик встал, помог Тамаре спуститься по лестнице и повел ее на бульвар.

    Куда же еще?

    Глава первая.

    Глава киевского Дневного Дозора Александр Шереметьев удивительным образом сочетал привязанность к роскоши с равнодушием к неудобствам. Мало кому известно, что он долгие годы обитал в небольшой двухкомнатной квартирке рядом с площадью Победы. Квартирке, где под посеревшим от времени потолком висели гроздья пыльной паутины, где пройти из комнаты в комнату удалось бы лишь по узким тропинкам - остальное пространство было завалено книгами и вещами, большую часть из которых любой здравомыслящий человек имел полное право назвать рухлядью. Но хозяин плевал на мнение гипотетических посетителей. Хотя бы потому, что он не любил перемен. Хотя бы потому, что большинство лиц на старых портретах, развешанных по всем стенам, были ему прекрасно знакомы по прошлому. Хотя бы потому, что рухлядью, когда она была еще не рухлядью, в своё время пользовались его предки и родственники. Большею частью уже умершие.

    Да и посещали Шереметьева считанные люди. В основном - Иные. А сам он дома даже не жил - просто любил бывать. Иногда ночевал. Иногда варил себе кофе или заваривал чай. Очень редко готовил. Если главе киевских Темных хотелось обычной пищи, он направлялся в какой-нибудь ресторан, причем с равной вероятностью мог выбрать шикарный "Конкорд" на площади Льва Толстого или достаточно скромную "Викторию" напротив универмага "Украина".

    "Викторию" Шереметьев выбирал чаще. Потому что располагалась она в пяти минутах ленивой - без всяких глупых порталов - ходьбы от дома. Через площадь Победы и через двор с новостройками.

    Нет, конечно, когда того требовал имидж - присутствовали и размах, и стиль, и то, что Шереметьев привык называть "понтом". Но бывать в местах, где обычно ошиваются новые хозяева жизни, все равно не любил. Зато в той же "Виктории" вермут ему подавали в старинном бокале венецианского стекла всегда в одном и том же.