Квартира у музыканта выглядела поскромнее. Куда меньше размерами и еще не приведенная в полный порядок. Мебели в общем-то не было: посреди комнаты примерно пятнадцать на пятнадцать метров стояли две внушительных колонки, усилитель, микрофон на стойке и обыкновенный видавший виды стул. У стены в ряд выстроились три холодильника "Bosh". Остальное пространство комнаты еще ожидало, что его обставят и облагородят.

    - Н-да, - пробурчал Ефим, недовольно оглядываясь. - А где накрывать-то?

    - А на колонке, - невозмутимо предложил хозяин. - Только подстели чего-нибудь.

    Ефим занялся.

    Шведа в первую очередь привлекла гитара, прислоненная к усилителю. Не бас-гитара - эта лежала на стуле - а обыкновенная шестиструнная электрогитара. Рядом на полу виднелась и примочка, сейчас отключенная.

    - Это мы с приятелем днем репетируем, - пояснил хозяин. - Я вообще на басу в основном...

    - Можно? - вежливо справился Швед, указывая на гитару.

    - Да ради бога. Сейчас подключу.

    Лайк тем временем позабыл о саксофоне и углубился в изучение клавиш.

    - Вы все играете, что ли? - спросил хозяин, пытливо осматривая гостей.

    На музыканта из пришлых больше всего походил Лайк, да и то лишь за счет длинных волос.

    - Только некоторые, - ответил он за всех. - Собственно, я да Швед. Я Лайк.

    - А я - Лас.

    Поочередно тыкая в спутников Лайк представил всех:

    - Швед, Игорь, Ираклий, Дима, Ефим, Арик.

    Вникать в происхождение прозвища хозяина никто не стал - Лас, так Лас. Бывают и куда более странные прозвища.

    Швед тем временем пощупал гитару, взял пару аккордов; потом ткнул носком ноги в педаль желтого "овердрайва" и заложил пару жестких риффов. Звучало.

    - Ну, чего? - Лайк вопросительно глянул на Шведа. - "Порубежную"?

    - Давай, - согласился тот.

    Быстро выставив стиль и тембра, Лайк подогнал ритм и пошел накручивать кружева лихого клавишного вступления. Почти сразу подключился и Швед, а чуть позже - и Лас, поймав мелодию и рисунок. Получилось довольно лихо.

    Арик сразу понял, что вечер начинает удаваться.

    Так они и стояли в огромной полуотремонтированной квартире, пили водку, закусывали тем, что нашлось в холодильниках служебной дозоровской квартиры, пели, Лайк периодически выдавал клавишные или саксофонные импровизации; в промежутках между песнями и импровизациями - трепались. На самые разнообразные темы. Лас пожаловался, что по соседству почти не живет нормальных людей - недавно, вроде, проявился один парень на восьмом этаже, в гости тоже заходил, да и пропал сразу же в какую-то долгую командировку. Узнав, что сегодняшняя компания сама вроде как в командировке, Лас глубоко и печально вздохнул и предложил хоть сегодня оттянуться по полной.

    Ну и оттянулись.

    Уже когда иссякла выпивка и закуска, когда Ираклия стало откровенно клонить в сон, а Симонов давно уже спал на полу, рядом с колонками, когда Лайк намекнул, что пора бы и честь знать, Швед вдруг оставил гитару, подошел к клавишам и долго колдовал с ритмами. Потом, вроде, записал сэмпл. А вновь взяв в руки гитару, запустил незнакомую грустную мелодию. И запел.