|
Мне не хотелось никаких конфликтов, мне было так хорошо тогда… Понимаешь, как будто какая-то пелена спала. Я увидел жизнь в реальности, такой, какая она есть, я увидел окружающих меня людей… Я полюбил их. Конечно, это блаженное состояние любви не держалось постоянно, оно прошло, но я уже не мог забыть его, мое отношение к людям полностью изменилось. Изменилось и мое отношение к себе. Я всего лишь человек, и я ничем, абсолютно ничем не отличаюсь от миллиардов обычных людей на Земле. Я грешен. Я имею право не быть сильным, не быть всегда уверенным в себе, я могу сомневаться, задавать вопросы, могу страдать, печалиться, болеть — человеку все это свойственно. Человек грешен. Это мы, ликеиды, внушили себе, что мы такие великие и обязаны соответствовать своему высокому званию. То, что я хороший летчик, какие-то мои заслуги — все это абсолютно ничего не значит. Так же, как и эстетическое развитие, и культура. Это ноль — в глазах Бога это ноль. Если мне что-то удавалось до сих пор — это не моя заслуга, а Бога, который все же не всегда оставлял меня, несмотря на мою гордыню (ведь и раньше я искренне стремился к Богу, даже молился иногда). И если я впредь сделаю что-то хорошее, это заслуга не моя. Во мне самом нет никакой силы воли, никакой силы вообще — я предоставляю свою жизнь Богу и смиренно прошу его помочь мне избавиться от греха. Грех — это отпадение от Бога, и к сожалению, мы все отпали от Него, и единственная наша задача — это к нему возвращаться, каждую минуту, каждый час возвращаться, молить Его о прощении, о помощи…
Впрочем, неважный я богослов, и мне трудно передать все это речью — мною просто владело тогда блаженное чувство… я понял, что значит — родиться второй раз, родиться свыше. Мне казалось, что до тех пор я не жил, и только вот сейчас моя жизнь начинается. К слову, я и до сих пор так думаю. Моя жизнь началась тогда, в марте, два с половиной года назад. Это было блаженное чувство возвращения к Человечеству… во всех смыслах — и к человеческому в себе, и ко всей совокупности людей, живших и живущих, мучительно ищущих Бога. Кстати, именно поэтому я пришел в церковь. Церковь — собрание людей, совместно идущих к Богу, она существует тысячи лет, миллионы людей шли этим путем, некоторые из них достигли святости… церковь существует и до сих пор. Объявить, что ты умнее, чем все эти люди, ты избран, ты знаешь более верный путь — это та же гордыня. Та же гордыня, которая лежит в основании Ликея… когда в двадцатом веке некоторые ясновидящие просто взяли и подкорректировали учение Церкви, а потом создали на этой основе свое учение, которое им лично импонировало. Учение Ликея самозванно, оно не дано Богом, оно создало на земле фактически ад… Впрочем, раз Он это попускает, значит, для чего-нибудь нам это и нужно. А Церковь — Церковь исходит непосредственно от Христа, через Его апостолов, через тысячелетнюю традицию, и не слушаться во всем Церкви, не подчиняться ей — это то же самое, что не слушаться Христа. Ведь иного способа узнать Волю Христа у нас нет — только через церковь. О ясновидящих, которые якобы общаются с Христом, я даже не говорю — это просто бред. Но Церковь и не сковывает жизнь своих членов ни прямым принуждением, ни угрозами, ни групповым давлением «всеобщей любви». Когда ты приходишь в Церковь — ты один на один с Богом. Священник может дать тебе какой-то совет, но он не возьмет твою жизнь в свои руки. В церкви нет никаких группировок, она не отделяет верующих от человечества, от их семьи и ближних… У нас было принято формировать чувство коллективизма — в классе, в эскадрилье, в додзе, в спортивной команде: теплые чувства и взаимопомощь между товарищами, ощущение, что я и мои товарищи не такие, как все вокруг, и всегда какая-то вот эта особенная теплая и приятная атмосфера в коллективе. Это типично для Ликея. |
