- Нет уж, стилем кантри я и так сыт по горло, - ответил он. - И если случайно услышу еще хоть две ноты, тут же заеду в самое глубокое болото и всех там утоплю.

- Тогда лучше без музыки, - покорно сказала Силия, и каждый снова углубился в собственные мысли. Силия задумалась: когда лучше провести разговор с мамой? В какое время дня она, бедная, не мучается от похмелья или не тянется снова за бутылкой? Может, утром - не рано, часов около одиннадцати? А Барта попросить управиться в пабе. Впрочем, до ланча по субботам мало кто заходит, можно повесить на дверь табличку «закрыто» - помилуйте, так делает сам отец О’Райли, когда ему просто надо часок побыть одному – помолиться, или кто его знает зачем. Да, пожалуй, и ни к чему приплетать сюда Барта. К тому же он куда с большей радостью повозился бы в саду у Джуди Хикки, которая тоже дома на выходных. Но повесить табличку на пару часов – это только полдела, надо еще как-то связать маму по рукам и ногам, чтобы она усидела на месте и выслушала то, что ей слышать вовсе не хочется: что паб вот-вот разорится, и что ей следует, пока не поздно, лечиться от алкогольной зависимости. Все слишком серьезно, теперь не время хитрить и давать обещания, которых потом не исполнишь. Силия вспомнила, как месяц назад хирург сообщил мужчине сорока двух лет, что у него последняя стадия рака, и что жить ему осталось меньше двух месяцев. Теперь ее точно так же охватывал ужас, и хотелось верить, что прежде, чем придется это сказать, наступит конец света. В больнице, конечно, все было очень странно. Врачи опасались, что потрясение окажется слишком сильным – поэтому Селию и позвали. Но он только притих и спросил: «Это точно?» А они словно онемели, все трое - Силия, знаменитый хирург и анестезиолог. Тогда мужчина произнес: «А я так и не был в Америке. Смешно, правда? Двадцатый век, а я не был в Америке». Он это повторял еще несколько раз, пока не умер; и это, казалось, тревожило его больше, чем сама смерть, или то, что он оставляет жену с тремя маленькими детьми на руках.

А что если мама воспримет все спокойно – скажет, например, что и сама думала, может, ей пора лечиться, и готова добровольно пройти где-нибудь курс лечения. «Размечталась, тоже мне, Алиса в Стране Чудес, - одернула себя Силия. - Ты уже не ребенок, нечего закрывать глаза и ждать, что все совершится само собой».

- Сейчас мы проедем мимо деревца, на котором привязано много цветных тряпочек, - сказал вдруг Том. – Здесь, наверное, святой колодец, или дерево желаний.

– Может, остановимся? Тоже привяжем что-нибудь, - оглядываясь через плечо, предложила Силия. Ей показалось, что Ди Берк плачет – такое лицо бывает у ребенка, который старается подавить рыдания. Но Нэнси Моррис молола языком как ни в чем не бывало – значит, наверное, страшного ничего не случилось.

- Ничего подобного не видал. Может, новый святой – вдруг недавно кого-то причислили. Знаешь, их отчисляют иногда – как, например, святую Филомену; а тут кого-то причислили.

- А что с Филоменой? – поинтересовалась Силия.

- Не знаю, - ухмыльнулся Том, - может, всю правду о ней узнали. На самом деле, сестра моя Фил очень переживала, будто ее кто-то лично хотел задеть.

- Ах да, ее Филоменой зовут. А как она поживает? Давно ее не видела.

- Нормально, – коротко ответил Том.

Силия вновь обратилась к теме дерева желаний.

- Интересно, это поверье - оно христианское или языческое? – спросила она.

- Всякое, - Том по-прежнему был немногословен.

Вот было бы здорово, подумала Силия: съездил, помолился какому-то святому, который исцеляет матерей от недуга пьянства, оставил в дар что там положено, вернулся домой – и оказывается, дело сделано: Барт Кеннеди работает за стойкой бара, а мама упаковала чемоданы и ждет свою дочь, излучая оптимизм.