Полина. Да разве можно, чтобы жена утопала в роскоши, когда муж добывает свой хлеб тяжелым трудом. Возьми меня с собой, Клод! Ты не дашь мне ни богатства, ни высокого звания, ни положения в свете, но мне всего дороже твое преданное сердце. Я буду служить тебе, заботиться о тебе, терпеть все лишения и никогда, никогда не попрекну тебя прошлым.

Дамас. Пусть меня повесят, если я сейчас не разревусь!

Мельнот. Что может быть тяжелее этого удара! Над каким сердцем я надругался! Не бойтесь меня, сударь; не так я жестокосерд, чтобы отнять ее у вас, - любовь родителей священна. Полина! Ангел любви и милосердия! Во имя твое я снова стану достойным уважения. Муж такой благородной, такой прекрасной, нежной женщины, как ты, может быть беден, не родовит - в том нет его вины - уж так природа рассудила, - но он должен быть таким человеком, которому не стыдно было бы смотреть тебе в глаза, который любил бы тебя, не терзаясь раскаянием, а, прижав к своей груди, мог бы сказать: "Тут не было обмана!" А я не такой человек!

Дамас (Мельноту). Ты благородный малый, вопреки всему; из тебя выйдет отличный воин. Поступай ко мне в полк. Я получил письмо из Директории - наш юный генерал назначен командующим в Италии, я к нему присоединюсь в Марселе, сегодня я уезжаю, едем со мной, если желаешь.

Мельнот. Об этой услуге я хотел просить тебя, когда б осмелился. Назначь меня туда, где враг всего сильнее, где Франция нуждается в бойцах.

Дамас. Не беспокойся, все будет по-твоему.

Мельнот. Вот моя рука! Благослови меня, матушка. Я вернусь не принцем, но человеком достойнее принца - славные подвиги оправдают мои гордые мечты, А ты - которую я так страстно любил и так жестоко оскорбил... Нет, еще не все потеряно. Память обо мне не оставит тебя до самой смерти! И если только я останусь жив, имя человека, которого ты некогда любила, вновь будет честным, а если мне суждена ранняя гибель в пылу сраженья, на поле брани, то в последний миг душа моя отлетит к тебе, и я погибну с твоим именем на холодеющих устах. Как много я бы хотел еще сказать тебе! Молиться на тебя, благословлять! Но нет; когда я стану достойнее, я обращу свои молитвы к небу... Сейчас не смею... (Поворачивается к мосье Дешапелю.) Простите меня, сударь... Больше я ничего не скажу - прощайте!

Дамас. Возьму его с собой. Франция скажет мне за него спасибо.

Полина (вырываясь из отцовских объятий). Клод! Клод! Мой муж!

Мосье Дешапель. У тебя остался отец, Полина.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

Между четвертым и пятым действиями прошло два с половиной года.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Улица Лиона.

На сцену входят первый, второй и третий офицеры.

Первый офицер. Ну вот мы и в Лионе, вместе с бесстрашным стариком Дамасом: ведь это его родина.

Второй офицер. Да, он высоко взлетел с тех пор, как посетил свои края в последний раз. Лионцы могут гордиться подвигами своего генерала Дамаса.

Третий офицер. Во французской армии быстро можно выдвинуться. Вот, например, таинственный Морье, герой Лоди и любимец главнокомандующего, - он за два с половиной года из рядовых стал полковником.

Входит генерал Дамас.

Дамас. С добрым утром, друзья мои, надеюсь, вы вдоволь повеселитесь за тот короткий срок, что мы постоим в Лионе. Чудесный город, он стал еще лучше с тех пор, как я его не видел. Да, есть отрада и в старости, когда видишь, что годы недаром прошли: ты дряхлеешь, а родина твоя становится все краше. Вы не видали Морье?

Первый офицер. Нет, но мы только что о нем толковали.

Второй офицер. Прошу вас, генерал, откройте нам, кто же этот Морье?

Дамас. Как - кто? Полковник французской армии!

Третий офицер. Верно. Но кем он был раньше?

Дамас. Раньше? Младенцем в длинной рубашонке, так я полагаю.

Первый офицер.