Изменить размер шрифта - +

     Меня начинает поташнивать от сигареты...

     Прощайте, прощайте, прощайте, все,

     не пришедшие

     со мною проститься,

     о семейство мое, существующее лишь условно...

     Прощай, мой сегодняшний день, о перрон неушедшего

     дня,

     прощай, моя жизнь, прощай!

     Остаться, словно пакет, оставленный кем-то,

     по ту сторону полотна, под охраной толпящихся

     пассажиров.

     Быть обнаруженным сторожем, когда поезд отойдет

     от перрона:

     "Что за рассеянный тип здесь оставил это?"

     Остаться, думая об отъезде.

     Остаться, понимая, что правильно сделал.

     Остаться, чтоб умереть не сразу...

     Я отправляюсь в грядущее, как на трудный экзамен.

     А вдруг этот поезд никогда не придет и господь меня

     пожалеет?

     Я на вокзале - ах, это пока не более чем метафора.

     Я человек весьма представительный с виду.

     Можно со стороны подумать, что я долго жил

     за границей.

     У меня манеры вполне воспитанного человека.

     Я сам поднимаю свой чемодан - брать носильщика

     не считаю приличным.

     И рука, поднимающая чемодан, она тоже дрожит

     при этом.

     Уехать!

     Никогда не вернусь обратно,

     никогда не вернусь, потому что не возвращаются те,

     кто уехал.

     Место, куда возвращаются - всегда другое.

     Вокзалы, куда возвращаются - всегда другие.

     Не те уже люди, и мир, и само понимание мира.

     Уехать, о, бог мой, уехать!.. Страшусь отъезда!

 

 

 

 

 

МАРЦИАЛЬНАЯ ОДА

 

 

     Безводная река - в ней только бесчисленные

     люди и вещи,

     Но она до ужаса безводна!

 

     В ушах у меня барабаны грохочут,

     Понять не могу, реку ли я вижу, барабаны ли слышу,

     Как будто и слышать и видеть нельзя их вместе!

     Эла-о-о! Эла-о-о!

 

     Ручная машинка бедной вдовы, штыком

     умерщвленной...

     Когда-то по вечерам она на ней шила...

     Стол, за которым старые люди играли в карты,

 

     Все это смешалось, смешалось с телами и кровью,

     Все стало одной рекою, одной волною, одним

     ползучим кошмаром.

     Эла-о-о! Эла-о-о!

     Я откопал расплющенный на мостовой жестяной

     паровозик

     И плакал, как плачут все матери мира в страхе

     пред жизнью,

     Своею ногой пантеиста споткнулся о швейную

     машинку вдовы, умерщвленной штыком,

     И бедная, мирная эта машинка копьем мне сердце

     пронзила.

Быстрый переход