А ты утешительница!

     Тебя нет и поэтому ты утешаешь,

     То ли греческая богиня, задуманная

     как ожившая статуя,

     То ли римская патрицианка, невыносимо благородная

     и несчастная,

     То ли прекрасная дама трубадуров, разряженная и

     изящная,

     То ли маркиза восемнадцатого столетия, оголенная

     и недоступная,

     То ли кокотка, знаменитая во времена наших отцов,

     То ли неведомое мне современное - сам не знаю,

     кто ты,-

     Но кто бы ты ни была, в каком бы обличье ни явилась,

     если дано тебе вдохновить меня, вдохнови!

     Ибо сердце мое вычерпано до дна.

     На манер заклинателей духов заклинаю себя самого -

     И ничего не нахожу.

     Подхожу к окну и с непреложной ясностью вижу

     улицу,

     Вижу лавки, вижу тротуары, вижу катящиеся

     автомобили,

     Вижу живых, покрытых одеждой существ, бегущих и

     сталкивающихся,

     Вижу собак - они тоже и несомненно существуют,

     И все это гнетет меня, словно приговоренного

     к ссылке,

     И все это - как и все вообще - чужеземное.

     Я пожил, я выучился, я полюбил, я даже уверовал,

     Но нет такого бродяги, кому бы не позавидовал

     сегодня

     лишь потому, что он - это не я.

     Гляжу на лохмотья, на язвы, на притворство

     И думаю: должно быть, ты никогда не жил, не учился,

     не любил и не верил

     (Потому что вполне возможно, ничего этого не делая,

     создать реальность всего этого),

     И, должно быть, ты всего лишь жил-поживал,

     как ящерица, у которой оторвали хвост,

     А что такое хвост для тех, кто ящерицы ниже?

     Я сделал из себя, чего и сам не знал,

     А то, что мог бы сделать из себя, не сделал.

     И выбрал домино себе не то,

     В нем приняли меня совсем не за того, а я

     не отрицал и потерял себя.

     Когда же маску снять я попытался,

     Она так крепко приросла к лицу, что долго ничего

     не выходило.

     Но все же я сорвал ее и, в зеркало взглянув,

     Увидел постаревшее лицо.

     Я пьян был и не мог надеть костюм, который раньше

     мною не был сброшен.

     Я маску сбросил, уснул в швейцарской,

     Как безобидный пес по милости привратника.

     Чтоб доказать возвышенность свою,

     я допишу историю.

     О музыка,- стихов моих бесполезных основа,

     Вот бы найти тебя, обрести тебя,

     А не стоять перед табачной лавкой,

     Сознание того, что существую, швырнув себе под ноги,

     как коврик,

     Как коврик - о него споткнется пьяный или телок,

     украденный цыганом,

     Не стоящий на рынке ничего.