Это был хороший совет. Очень хороший. Джерину даже взгрустнулось, что жизнь не предоставляла ему особых возможностей им воспользоваться. Впрочем, если припомнить, как иногда закручивались события, вполне вероятно, что, осторожничая, он был бы давно уже мертв.

Он опять пошел к хижине Фулды. Фулда и Хэррис потащились за ним. Оказалось, что, пока Лис глазел на свиноуток в пруду и уткосвиней, валявшихся рядом, Фердулф уже успел выйти на улицу. Маленький полубог колотил палкой по чему-то в траве, как самый обычный четырехлетний ребенок. Но он не был обычным четырехлетним ребенком, поскольку, подняв глаза, заговорил недетским густым баритоном:

— Интересно, а как ты будешь выглядеть с большой зеленой головой селезня?

И он сдвинул брови, сосредоточившись на этой мысли. Ничего не произошло, за что Лис был ему очень признателен.

— Наверное, довольно глупо, — ответил он после некоторого размышления.

Нельзя позволить Фердулфу себя запугать, вернее, нельзя показывать, что ты напуган. Тем же спокойным задумчивым голосом Лис продолжил:

— Интересно, а как ты будешь выглядеть, когда я тебя отлуплю до красноты и до боли в твоем мягком месте?

— Ты не посмеешь, — отрезал Фердулф. — Ты знаешь, чей я сын.

Джерин это знал, причем лучше многих.

— Я уже наказал тебя однажды, когда ты напросился, — ответил он, и это было истинной правдой.

Правдой было и то, что вернувшийся в замок Лис надрался чуть ли не до бесчувствия, радуясь, что остался в живых.

Фердулф нахмурился:

— Тогда я был меньше и не знал, на что способен.

— То, что ты что-то можешь, вовсе не означает, что ты должен пускать это в ход, — возразил Джерин.

Если в четыре года Фердулф обрел немалую силу, то что же будет, когда ему стукнет четырнадцать? Или тридцать четыре? Лис старался не думать об этом. Он также старался не думать о том, насколько мала вероятность втолковать отпрыску бога вина, что такое ограничения.

— Почему нет? — спросил Фердулф.

В голосе его звучало неподдельное любопытство. Он, несомненно, не понимал доводов Джерина.

Джерин пустился в терпеливые объяснения:

— Потому что некоторые твои действия либо пугают людей, либо очень расстраивают.

— Ну и что?

Да, Фердулф был истинным сыном Маврикса.

— А тебе нравится, когда кто-нибудь пугает или расстраивает тебя? — спросил Джерин.

— Ты вроде единственный, кто пытается это сделать, — ответил Фердулф и призадумался. — Интересно, могу ли я тебя остановить?

Джерин почувствовал, как у него в мозгу закопошились любопытные пальцы (так, по крайней мере, он определил для себя это ощущение позже). Через какой-то миг это копошение сказало ему, что Фердулф, каким бы сильным он ни считался по людским меркам, в сравнении с божественными стандартами был еще слаб. Маврикс, например, свободно ворошил мысли и воспоминания Джерина, словно человек, ищущий булавку в своем поясном кошельке.

— Прекрати! — вскричал Лис, мысленно напрягаясь.

Он не знал, поможет ли это, но не собирался сдаваться без боя.

Фердулф выглядел ошеломленным, как бывало с ним всякий раз, когда что-то шло не так, как ему бы хотелось.

— Как тебе это удается? — требовательно спросил он, — Ты должен думать, как я хочу, а не так, как угодно тебе.

Судя по тону, последнее в его понимании вообще не имело какой-либо ценности.