Он стал тихонько насвистывать марш. Гитарист подхватил. И слова сами собой всплыли в памяти Антуана.

Он начал петь, как он делал это и раньше, сдерживаемым голосом. И скоро ему показалось, что он слышит горниста, ритмичный шаг, хриплые крики солдат пустыни. Он дал себе волю. Под конец он не думал ни о чем в мире, кроме его пылких воспоминаний и ощущения руки Кэтлин, лежащей на его руке, дрожащей рядом с веной на запястье в такт маршу.

Когда он закончил петь, то оказалось, что он стоит и топает ногами по земле. Он покраснел, как обычно, очень густо, и проворчал:

– Ладно, хватит дурачиться. Пойдем.

Но на улице он снова стал насвистывать марш. Так они поднялись до старого квартала, где все они жили.

Перед сном Мария сказала сыну:

– Что все-таки любовь делает с людьми.

Жозе ожидал, что мать сейчас начнет смеяться. Но она вспоминала свою молодость и поморщилась, готовая вот-вот расплакаться. Жозе несколько раз похлопал ее по спине.

Одним из первых наиболее настойчивых желаний Антуана в эти постепенно уходящие дни было делание как можно изысканнее одеваться. Так как та новая жизнь, которую он вел, требовала уже больше денег, чем он мог заработать, а о том, чтобы Кэтлин ему помогла, он не допускал и мысли, Антуан снова пошел в казино «Эсторил». Ему снова повезло.

Он тайком заказал костюм, рубашки и туфли у самых дорогих мастеров. Чтобы получить их побыстрее, он давал чаевые, удваивавшие цену. И все равно срок казался ему бесконечно долгим. Он постоянно ходил к портному, сапожнику, настаивал, выходил из себя, упрашивал. Наконец все оказалось готово в одно время.

Костюм был из хорошей шерсти, туфли из хорошей кожи, рубашки из прекрасного белого шелка, и над всем этим материалом потрудились хорошие мастера. Оставалось только выбрать галстук.

Но тут Антуан доверился своему собственному вкусу. А он любил галстуки яркие.

Кэтлин была невероятно растрогана, иногда увидела его наряженным в первый раз: у него на лице было написано детское выражение удовольствия и стеснения, которое он тщетно пытался скрыть. Она вскрикнула, увидев, как сшит костюм, и с восхищением потрогала ткань.

– А я даже и не знала, что ты можешь быть таким красивым, – сказала она наконец.

– Ну ладно, ладно, – проворчал Антуан.

Он был в восторге.

– Подожди меня секунду, – сказала Кэтлин.

Она вышла из квартиры и вернулась через полчаса с небольшим пакетом.

– Я не хочу видеть тебя таким великолепным и не иметь к этому никакого отношения, – сказала она, смеясь.

В пакете было два галстука из плотной шелковой ткани строгих расцветок. Кэтлин повязала один из них на шее Антуана. Он зачарованно наблюдал, как она это делает.

Еще никто и никогда не завязывал ему галстука.

– А теперь давай попробуем другой, – сказала Кэтлин.

– Нет, я хочу, чтобы он всегда был у меня в кармане, – сказал Антуан. – Как талисман.

Он старательно и неумело сложил галстук, завернул его в носовой платок и положил во внутренний карман пиджака.

Перед тем как надеть свою рабочую одежду, он пошел показаться Марии.

– Святая Мария! – воскликнула она. – Ты так же хорошо одет, как когда-то был мой Джон.

Антуан дотронулся до галстука.

– Это Кэтлин мне его подарила, – сказал он.

Мария ничуть не удивилась.

– Так делают все хорошие женщины, – заметила она нравоучительно.

– А! – сказал Антуан.

Он покрутил кончик галстука между своими квадратными пальцами и спросил:

– Тогда это привычка?

– Конечно, когда дорожат своим мужчиной, – сказала Мария.