– Жива! – засветилась и Клементина. – Хотя совсем уже старенькая. Идали ее часто навещает, иногда и меня с собой берет. Я и адрес помню. А ведь он ее действительно очень любит! Больше, кажется, чем родную мать…

– Что немудрено, – меланхолически пробормотал Кароль, с удивительной ясностью припомнив в этот миг ласковые руки нянюшки, ее напевный голос, исходившее от нее ощущение бесконечной доброты… Вот только лицо никак не желало всплыть из тумана памяти. Ему было, наверное, всего лет восемь, когда няню уволили. За что?…

– Девять тебе было, – угадал Юргенс его мысли, – когда мать ее выставила. Илишна посмела какое-то замечание сделать – мол, нельзя так с детьми. Ну, та и взбеленилась. А Идали уже тринадцать стукнуло, и тогда-то он и вовсе перестал родителей признавать. За Илишну обиделся. Очень переживал… Слушай, может, у нее он и жил потом – когда из дому ушел?

Клементина расцвела. Помолодела лет до шестнадцати.

– А вдруг он и теперь у нее?

Кароль подавил вздох. Надейся, как же…

– Проверим, – деловито сказал он вслух и посмотрел на часы. – Но не сию секунду. Уж полночь близится, в такое время старушек беспокоить нельзя. Ты адрес точно помнишь?

– Да, – радостно сказала Клементина.

– С утра поедем, – постановил он. – А сейчас – домой.

– Хорошо. – Радости в ее голосе поубавилось.

Кароль встал, повернулся к брату.

– Что ж, это больше, чем я рассчитывал от тебя узнать. Спасибо!

И тут внизу взревела сирена.

* * *

За мгновение до этого Дуду, торчавшего в углу Юргенсовой гостиной и внимательно слушавшего их разговор, окликнул Димыч – еще один местный неприкаянный, который взял на себя труд сортировать известия, поступавшие из разных миров в ходе поисков Идали Хиббита.

– Старик, – донесся его голос из невообразимых далей, – глянь-ка тут на одного. Похож вроде!

Дуду ринулся на зов, только и успев, что крикнуть Элис, оставшейся заниматься своей безумной акробатикой снаружи, у входа в мастерскую:

– Отлучусь! Смотри в оба – они сейчас выйдут!

После чего стремительно полетел прочь, сквозь немые серые пустоши, клубящуюся мертвенную мглу, на голос Димыча, сигналивший ему маяком:

– Сюда… сюда… сюда…

К мастерской подъехал автомобиль.

Увидев тех, кто вышел из него, Элис застыла в кувырке вниз головой и хихикнула.

– Балда, – беззлобно обругала она Дуду. – Разве от судьбы увернешься?

Ибо это были его подопечные девицы и шаман Прохор…

Предупредить Дуду она не успела. Услышала его удаляющийся вопль:

– Отлучусь!.. – и пожала плечами.

Да и стоило ли предупреждать?

Закончив кувырок и встав на ноги, Элис, правда, все-таки задумалась на миг – может, хоть шаману сказать, куда он прется? – но тут же от этой мысли и отказалась.

Куда интересней было посмотреть, во что все выльется…

* * *

Услышав сирену, Юргенс замер в недоумении, потом хлопнул себя по лбу.

– Черт, совсем забыл. Ко мне же барышни…

– Барышни? – Кароль вскинул бровь.

Жил средний брат анахоретом, как свойственно многим гениям, и в женском обществе его случалось встречать нечасто. Как-то не задерживались при нем подружки – возможно, по той же причине, что и домовые…

Взглянуть на этих, явившихся на ночь глядя, было, конечно, любопытно, однако задерживаться не стоило.