– По той же причине, по которой вы едете в Лиму на машине, зная, что дорога опасна. По необходимости.

– Зачем только я поехала в Тинго-Марию, зачем приняла приглашение этой скотины? – прошептала Мерседес на ухо Томасу. – Дела мои шли совсем неплохо, могла покупать себе наряды, выступала в «Василоне», ни от кого не зависела. А сейчас меня преследуют, и вдобавок я оказалась связанной с фараоном.

– Такая уж у тебя судьба. – Карреньо снова поцеловал ее за ухом и почувствовал, что она вся дрожит. – И хотя в это трудно поверить, но именно сейчас начинается лучшая пора в твоей жизни. И знаешь почему? Да потому, что теперь мы будем вместе. Хочешь, я скажу тебе еще кое-что?

– Я все жду от тебя чего-нибудь, что поможет мне переносить вынужденный пост, – ну, как ты ее трогал, щупал, что ты с ней делал в постели, а тебя все заносит в романтику, – пожаловался Литума. – Ты неисправим, Томасито.

– Что? – прошептала она.

– Мы будем вместе, пока нас не разлучит смерть! – Он слегка укусил ее за ухо, она громко засмеялась.

– У вас случаем не свадебное путешествие? – покосился на них шофер.

– Оно самое. Мы только что поженились, – тут же подтвердил его предположение Карреньо. – Как вы догадались?

– Шестое чувство. – Шофер засмеялся. – Уж больно часто вы целуетесь.

Пассажир на заднем сиденье тоже засмеялся, а другой пробормотал: «Поздравляю новобрачных». Карреньо обнял Мерседес, притиснул к себе и шепнул:

– Для других мы уже муж и жена. Ты теперь никогда не сможешь уйти от меня.

– Если ты не перестанешь меня щекотать, я поменяюсь с кем-нибудь местами, – также шепотом ответила она. – А то я описаюсь от смеха.

– А знаешь, я бы, пожалуй, отдал бы все на свете, чтобы посмотреть, как писает какая-нибудь девица, – раздумчиво проговорил Литума. – Никогда раньше мне не приходило это в голову. А теперь вот ты меня навел на эту мысль, а вокруг ни одной подходящей бабы.

– Тебе надо было бы ехать в багажнике, – сказал Карреньо. – Ну да ладно, дам тебе передышку. Десять минут без поцелуев. Можешь поспать у меня на плече, как в грузовике. Если на нас нападут, я тебя разбужу.

– Так хорошо все начиналось насчет пописать, а теперь ты опять укладываешь ее спать, – запротестовал Литума. – Вот непруха.

– Ишь какой хитрюга полицейский, – сказала она, устраиваясь поудобней.

Дорога была пустынна, лишь изредка им встречались мощные грузовики, вытеснявшие «додж» на обочину дороги. Дождя не было, но все небо затянуло, и вместо звезд полыхали зарницы, высвечивая свинцовые подбрюшья туч и заснеженные вершины гор. Карреньо задремал.

– Меня разбудил яркий свет, он бил прямо в глаза, громкий голос произнес: «Документы!», – продолжал Томас. – Я никак не мог прийти в себя со сна, схватился за пояс – револьвер был на месте.

– Переходим к ковбойской части, – отметил Литума. – Сколько человек ты ухлопал в тот раз?

Мерседес потерла глаза, тряхнула головой. Шофер протянул избирательские удостоверения пассажиров человеку с автоматом, всунувшему голову в машину. Карреньо увидел освещенную лампами будку с гербом и другого человека, в пончо, тоже с автоматом на плече, он дул на пальцы и растирал руки. Вокруг не было ни домов, ничего – только горы.

– Минуту, – сказал человек и направился с документами в будку.

– Не знаю, какая муха их укусила, – пожал плечами шофер, повернувшись к пассажирам.