— А как насчет полицейского? — спросил Дэн.

— А что насчет него? Он увидел инопланетянина и стал стрелять. Он попытался убить его. Что бы вы сделали на его месте? Просто стояли бы и позволяли кому-то стрелять в вас? Нет! Вы бы начали защищаться, верно? Вот это он и сделал. Он ведь не пытался уничтожить остальных полицейских, правда? Говорю вам, что если мы попытаемся убить этого визитера, то совершим величайшую ошибку в истории человечества! Подумайте о том кладезе информации, которым он может обладать! Подумайте о возможности полетов к другим планетам без наших неуклюжих ракет! Подумайте...

— А вы подумайте о людях, которые будут убиты пока мы будем пытаться спасти жизнь этого монстра, — фыркнул Дэн. — Кроме того, даже если бы все, что вы тут наговорили, было правдой, с чего вы решили, что я могу с этим что-нибудь сделать? Все теперь в руках армии, а у меня нет влияния на Пентагон. И я, также, не знаком лично с Эдгаром Гувером.

— Дэн, мне стыдно за вас, — сказал Форестер. — У вас нет ни капли воображения, никакой смекалки. Если с этим инопланетянином начать бережно обходиться, то мы могли бы установить с ним контакт. А если мы будем продолжать выслеживать его, как дикого зверя, то заслужим такого же обращения с его стороны. А что будет, когда люди узнают о том, что мы сделали?

Дэн покачал головой.

— Я признаю, что у вас может быть своя точка зрения, Форестер, но я видел эту тварь, и Дженис тоже видела ее. В морде этого монстра не было ничего человеческого, его красные глаза светились чистой злобой и ненавистью. И поверьте мне, он не может быть никаким представителем высокоразвитой цивилизации.

— А вы что, Дэн, считаете, что Дженис показалась ему милашкой? — тут же взвился Форестер. — Едва ли. Вероятно, мы кажемся ему такими же ужасными. Я хочу посмотреть, что можно сделать, чтобы, по крайней мере, попытаться поймать его живым.

— Да ради бога, Форестер, если вы считаете, что мы сумеем его поймать. Но что вы хотите от меня?

— Только представьте меня тем, внутри, — сказал Форестер. — И я сам попытаюсь внушить им кое-какие умные мысли.

— Ваше дело, — пожал плечами Дэн. — Идемте.

Все может быть, подумал он при этом. Дж. Экман Форестер на самом деле имел мало влияния, но он мог быть прав в том, что монстр не хотел никому причинить вреда.

В кабинете шерифа Дэн выбрал одного из наиболее высокопоставленных офицеров, представил ему Форестера и молча ушел, а Форестер бросился разъяснять свою теорию.

Дэн решил, что ему больше нечего торчать в конторе шерифа. Он рассказал и ФБР, и полиции, и военным все, что знал, по крайней мере, с десяток раз. Описал внутреннюю часть космического корабля художнику, который попытался сделать набросок по его рассказу. И вообще, Дэн устал от этой суматохи и гвалта. Это больше было не его делом. Пусть армия делает, что хочет. Он вышел на улицу и пошел к бару «Санта-Барбара».

Это было ошибкой. Бар был полон газетчиков, которые узнали Дэна как только он вошел. Они толпой бросились на него, и Дэну пришлось минут десять рассказывать им все, что он знал. Разумеется, теперь в газетах появятся заголовки, но они уже не повредят его карьере, более того — будут полезны.

— Дэн! Дэн!

Услышав знакомый голос, Дэн повернул голову. Эта была Дженис. Фотографы тут же отстранили репортеров и схватились за свои камеры. В воздухе засверкали голубовато-белые фотовспышки.

— Дженис! Зачем вы вернулись сюда? Почему не остались в Лос-Анджелесе? — прошептал Дэн.

— Что? И пропустить все веселье? — улыбнулась она. — Кроме того, незачем было оставаться там теперь, когда доктор Кэндор решил проявить благоразумие.