— Гм-м... Но разве вы не можете попытаться не концентрироваться на пруте? — спросил Маккензи.

Колвилл хмыкнул.

— Предположим, я велю вам не думать о гиппопотаме, — сказал он.

— Я понял, о чем вы, — сказал Маккензи, встал и пристально посмотрел на псионика. — Выходит, ваша машинка не будет работать на вас просто потому, что вы хотите, чтобы она работала на вас. И не можете выбросить из головы мысли о ней.

— Я не могу фальсифицировать веру, — сказал Колвилл. — Так же, как и истинные стремления. Но я могу обмануть устройство, добавив четвертое условие.

— Четвертое условие? — с подозрением спросил Маккензи.

— Да, — сказал Колвилл. — Вас. Я не могу заставить прут работать. Но если я могу заставить работать вас, чтобы вы заставили работать прут, результат ведь будет не хуже? Таким образом, когда вы появились здесь, я устроил все так, что вы попытались заставить работать прут. И у вас все получилось.

— И я разбогател. Но все равно это альтруизм, не так ли?

— Нисколько. Я использовал вас ради своих целей. Я доказал, что прут отыщет залежи урана, хотя точно этого не знал, пока не провел опыт. — Колвилл улыбнулся. — Но вы именно тот человек, которого я искал.

— Что вы имеете в виду?

— Что бы вы сказали, если бы я сделал для вас еще более чуткое и лучше работающее устройство по обнаружению различных минералов? Вы бы использовали его, а прибыль мы разделили бы пополам — пятьдесят на пятьдесят.

— Вы хотите объединить наши активы на взаимовыгодных условиях? — спросил изыкатель.

— Что-то вроде этого, — сказал Колвилл. — Вы бы использовали никогда не ошибающееся устройство для обнаружения различных месторождений, а у меня был бы источник финансов для продолжения моих исследований. Что вы на это скажете?

Маккензи секунду смотрел на этого пожилого бородатого человека, изо всех сил пытаясь его понять.

— Но ведь вашей самой большой мечтой должна быть мечта о том, чтобы все ваши устройства работали на вас? — наконец спросил он.

Колвилл медленно кивнул.

— Только такого никогда не произойдет, — продолжал Маккензи. — Ваши машины могут работать только в руках других людей.

— Есть некоторое удовлетворение и в помощи другим людям, — ответил Колвилл.

Внезапно Маккензи почувствовал укол жалости к нему. Да, удовлетворение, подумал он, но не полное счастье от совершённой лично работы. Бедняга, он осужден быть альтруистом. Он не мог бы быть эгоистом, даже если бы захотел.

— Вы будете делать машинки, а я использовать их, — вслух сказал он, словно заключая соглашение. — Прибыль мы станем делить пополам и будем отвратительно богатыми. Мы могли бы начать с поисков в Бесплодных землях платины.

— Звучит превосходно, — кивнул Колвилл. — Вместе мы можем легко делать деньги.

Наверное, это ужасно тяжело, подумал Маккензи. У него такие мозги, а он не может заставить работать собственные устройства.

Он снова взглянул на Колвилла и не заметил на его лице ни малейших следов горечи или разочарования.

И внезапно Маккензи понял, что Колвиллу не в чем разочаровываться. Сама природа того, что делал Колвилл, противоречила любому прямому, личному успеху, и Колвилл понимал это. Это просто недостаток, свойственный природе его исследований. Поэтому Колвиллу не о чем было горевать. Придумывать обходные пути — да, но горевать — нет.

— Прекрасно, — сказал Маккензи, наконец решив, что понял его до конца. — Конечно, я буду счастлив стать вашим партнером.

Sourdough, (Astounding, 1956 № 11).

ЛОГОВИЩЕ ДРАКОПТИЦЫ

Дэн Эллиот сидел в душном полумраке бара «Вест-энд» на окраине Венус-сити и усмехался своему отражению в запятнанном зеркале.