|
Дрожь пробежала по его телу, но он не чувствовал себя победителем, просто был глубоко тронут ее признанием. — Дженни, я... — Пожалуйста, Лук. Он коснулся ее руки. — Дженни, вам не надо говорить «пожалуйста». Это мне надо прыгать от радости, но... — ...но вы не прыгаете. Я знаю. Лук. Я знаю, что вы чувствуете ко мне. — И она опять стала смотреть на бокал. — По крайней мере, мне кажется, что я знаю, — сказала она. Он крепко сжал ей руку и улыбнулся. — Дженни, в данный момент я сам не знаю, что творится с моими чувствами. Столько всего случилось, что мне надо немного привести в порядок нервы. Но в одном я уверен. Сегодня я ни за что вас не отпущу. Она подняла глаза и тоже улыбнулась ему. Куда только подевалась его депрессия? Ему показалось, что он тонет в ее улыбке. Ее рука чуть подрагивала в его руке, свидетельствуя и о ее смятении. — Дженни, а Вик Уиттейкер? — с трудом заставил он себя спросить. Она сразу посерьезнела, только взгляд сохранил необычную ласковость. — Между нами ничего не было. Пожалуйста, поверьте мне. Мы понимали друг друга, даже нравились друг другу, но это все. Если Вик испытывал что?то большее, то мне он об этом не говорил. — А мы? Мы тоже понимаем друг друга? — Ну, не совсем так. С нами дело другое. А что будет, кто знает? — Ладно, — сказал он, — хватит заниматься самоанализом. Поживем — увидим. Теперь она крепко ухватила его за руку. — Лук, я прошу только об одном. Никаких игр. В игры я не играю. — Дженни, — проговорил он, с удовольствием пробуя ее имя на вкус. — Я серьезен, как никогда. Когда они выходили из ресторана, Пендер почувствовал, что его усталость как рукой сняло. Они поднялись по лестнице, и Пендер открыл дверь в номер, довольный, что всегда заказывал себе в поездках двойной номер за счет компании. Дженни опустила сумку на пол и, стоя посреди комнаты, ждала, когда он запрет дверь и включит свет. А потом в его объятиях она долго смотрела ему в лицо, закинув голову, словно видела его в первый раз. Он наклонился к ее губам, но сделал это так медленно, как будто был не совсем уверен в чем?то, и они оба успели до конца осознать значение того, что происходило с ними. Когда же в конце концов их губы соединились, поцелуй получился на удивление нежным. Потом он стал крепче, и им захотелось проникнуть друг в друга, отыскать что?то такое, что дается далеко не сразу, но они не оставляли своих попыток, пока совсем не обрели друг друга. В поцелуе. Пендер почти испугался. Еще никогда он не был так беззащитен. Вдруг он ощутил, что еще немного, и он переломает ей кости, если будет и дальше так же сжимать ее в своих объятиях, а острая боль в его собственной спине подсказала ему, что ее объятие было не слабее. Она почувствовала, как затрепетали от боли его мышцы, и вспомнила о его синяках. — Прости, Лук, — проговорила она, выпуская его из своих рук. Он же улыбался ей, и она без всякого удивления смотрела, как затуманиваются его глаза, потому что сама видела его не совсем четко. Она положила голову ему на грудь и вслушалась в биение его сердца, чувствуя себя совсем маленькой рядом с ним. Он поцеловал ее волосы, провел рукой по затылку, пощекотал за ухом, а она обвила его руками и прижала к себе так, что он вскрикнул от боли. — Ой, Лук, прости меня. Лук. Он рассмеялся и слегка отодвинул ее от себя. — Меня тоже, Дженни. Похоже, я тебя сегодня разочарую. — Посмотрим, — сказала она, хитро посмеиваясь. — Но сначала давай займемся твоими синяками. — Она залезла в сумку. — Снимай пиджак и рубашку, посмотрим, что с тобой. |
