Сегодня Ворона снедала тревога иного характера. Она всегда пыталась внушить своей команде страх и добиться безоговорочного подчинения. Однако чувствовала, что настоящей преданности можно добиться, вызвав у подчиненных совершенно другую эмоцию. Увы, понять, что это за эмоция, ей до сих пор не удалось.

И если Ворона когда-либо мучилась ночными кошмарами, то один из них только что воплотился в явь. Он имел облик дрожащей девочки, самым загадочным образом снискавшей любовь, которой капитан никогда не ведала.

49. Мученица

Несколько часов спустя Локон, Форт, Салэй и Энн вели тихую беседу на камбузе.

Локон, впрочем, больше молчала, грея руки о любимую чашку с бабочкой и потягивая чай, который Форт заварил для нее из личных запасов. Баталер вручил ей напиток без лишних слов, даже не пытался торговаться, и это говорило о многом. Форт всерьез опасался, что героический поступок Локон оставил команду «Вороньей песни» в неоплатном долгу.

Несмотря на эти нерадостные мысли, Форт, судя по всему, надеялся все же расплатиться со спасительницей.

«Мы должны действовать быстро, – написал Форт. – Если все так, как говорит Локон, и капитан собирается продать ее дракону, то времени у нас в обрез. Ворона намерена добраться до логова Ксизиса за пару дней».

– Так и сказала сегодня утром, – поддакнула Энн. – И боюсь, добрую половину пути мы одолели еще до того, как на нас обрушился ливень.

С тех пор как Локон вытащили на палубу, она не переставала дрожать, и напиток, согревающий не только тело, но и душу, был весьма кстати.

Снаружи о доски обшивки вновь успокаивающе терлись споры. Локон опасалась, что из-за ее трюка корабль получит повреждения, несовместимые с дальнейшим плаванием, однако тревоги оказались напрасными. Как только море вскипело, экипаж разрубил лозы, и изумрудный ствол вместе с шипами багряного эфира погрузился в бездну. «Воронья песнь» как ни в чем не бывало побежала дальше по волнам.

Девушке не давала покоя мысль, почему ей совестно из-за того, что она попользовалась эфирным деревом и бросила его. Что, если эфирам на морском дне будет одиноко и грустно? И вообще, что с ними станется в конце концов?

Локон решила прекратить размышления об эфирах и озаботиться собственной судьбой, которую вот-вот должно перечеркнуть свидание с Ксизисом. Однако из-за предельной усталости девушка себя чувствовала как та лысая щетка, которой она усердно драила палубу. После столь напряженного дня даже мысли о драконе едва ли могли внушить ей страх.

– Тогда нужно нанести удар завтра утром, – сказала Салэй, стоявшая у двери. – Все согласны?

– Согласна, – отозвалась Энн.

«Да, – показал дощечку Форт. – Имея на своей стороне Королевскую Маску, мы не можем потерпеть поражение».

Все дружно воззрились на сгоравшую от стыда Локон. Как же ей хотелось в тот миг сгореть по-настоящему, только бы не смотреть в эти полные надежды глаза. На угольках, например, друзья могли бы вскипятить воды и заварить себе чая. Хоть какой-то прок был бы от нее.

– А может, не стоит? – тихо спросила Локон.

– Чего?! – вскинулась Энн. – Девочка, она же собралась сбагрить тебя дракону!

– Я не хочу потерять еще одного члена экипажа, – заявила Салэй.

Форт пристально посмотрел на Локон.

– Мы сейчас живы лишь благодаря чудесному провидению, – сказала девушка. – Что с нами будет, если попытаемся выступить против Вороны? Капитан – очень опасная женщина. Я чувствую это.

«То есть ты хочешь позволить, чтобы тебя продали дракону?» – написал Форт.