– Служить дракону – не смертный приговор, – сказала Локон. – По крайней мере, мне так кажется. Вдруг я придумаю, как сбежать? Или… или куплю себе свободу!

Она понимала, что непоследовательна в своих речах и намерениях. Для чего она как одержимая все последние дни изобретала оружие против капитана? Нет, ей очень хочется сбежать, вот только почему она не чувствует воодушевления? План так и просится, чтобы его воплотили в жизнь, и куда же подевался весь оптимизм? Разве не спасла она сегодня корабль от гибели?

Ложь имеет свойство менять людей. Чем дольше живешь во лжи, тем больше она разжижает душу, постепенно делая ее мутно-коричневой, как если в ведре смешать все краски разом. Меня это никогда не останавливало, но Локон была человеком иного склада ума.

– Вороне не одолеть нас, пока ты с нами, – сказала Салэй. – Локон, ведь ты…

– Я не Маска, Салэй, – устало призналась девушка и покачала головой. – Более того, я даже не подозревала о существовании этого тайного королевского ордена, пока не услышала о нем от тебя. Пожалуйста, поверьте наконец…

Разумеется, никто не поверил. Скучной правде всегда нечего противопоставить фееричной лжи.

– Слушай, Локон, наивно полагать, что все наши проблемы исчезнут, как только Ворона пошушукается с Ксизисом, – сказала Энн. – Она и впредь будет держать нас под пятой.

– У вас появится возможность сразиться с ней на равных, – возразила Локон. – Споры ее уже не защитят. Если позволите капитану продать меня дракону, у вас будет гораздо больше шансов на успех.

Форт накрыл ладонью руку девушки и повернул к ней дощечку.

«Но как прикажешь нам жить дальше? С таким-то грузом на душе? Ворона втянула нас в эту гнусность. Никто даже не догадывался, что она решила заняться душегубством. Если не выступим против нее сейчас, то потом, боюсь, нам уже не оправдаться. Мы знаем, что она за человек, и наш долг не терпит промедления».

Локон перечла написанное Фортом дважды. Сперва хотела запротестовать, но затем осознала, что это было бы слишком самоуверенно. Растущее внутри незнакомое чувство изрядно пугало ее. Однако самоуверенность и самоуважение – две стороны одной и той же разменной монеты.

В итоге, вместо того чтобы продолжать спор, Локон посмотрела Форту в глаза и кивнула:

– Ладно, будь по-вашему.

– Значит, мятеж, – подытожила Салэй. – К утру я подговорю Дугов, чтобы поддержали нас.

– А я отвлеку Лаггарта, – сказала Энн. – Если пальну из пушки, он сразу прибежит меня чихвостить.

«Капитан не знает, что у меня есть ключ от ее каюты, – написал Форт. – Мы нападем, когда она будет спать, и свяжем ее, а затем возьмем курс на Изумрудное море, чтобы сдать ее королевским властям в обмен на полную амнистию».

Локон глубоко вздохнула и произнесла:

– Форт, пленить Ворону не так-то просто. Если кто-то попытается ее обездвижить, споры в крови отреагируют мгновенно. На наше счастье, я изобрела оружие, которое поможет нам… Вы ничего не чувствуете? Как будто…

Локон поежилась. Она определенно что-то ощущала. Какой-то неприятный и до боли знакомый зуд. Да такой отчетливый, словно аромат материнского хлеба из детства. Не успев осознать, что делает, она нырнула под стойку и ухватила что-то пальцами в тени. Темный сгусток, на ощупь похожий на флягу с водой.

Полуночная сущность!

Локон явственно ощутила присутствие постороннего разума. Симбиотическая связь весьма слабая… Похоже, что чужак управляет существом откуда-то издалека.

Подчинившись инстинкту, Локон перехватила контроль, и во рту мгновенно пересохло. Закашлявшись и перепугавшись, она нечаянно разорвала связь. Причем как для себя, так и для таинственного соглядатая.