От этих мрачных мыслей Локон спряталась в своих новых покоях. Каюта капитана оказалась гораздо просторнее лаборатории споровщика, в которой Локон продолжала экспериментировать со спорами. Теперь, когда Ворона и Ксизис остались в прошлом, Локон призадумалась о проблемах насущных. Размышляя, как пересечь Полуночное море, она исписала едва ли не всю капитанскую книжицу, однако ни одна из идей ее не удовлетворяла.

Проблема состояла в том, что ее разум, похоже, разучился работать как прежде. Если раньше он с энергичностью хищника отлавливал идеи одну за другой, то теперь как будто оказался заперт в ловушке и мог лишь тщетно царапать ее стенки.

Что же случилось с изобретательностью? Куда подевалась хваленая вдумчивость, которой Локон дорожила? С каждым прожитым днем девушка разочаровывалась в себе все больше и больше. Дни утекали как песок сквозь пальцы, не оставляя ничего стоящего. Каждое утро она наблюдала одно и то же: взлохмаченные волосы в зеркале и испещренный дурацкими идеями блокнот на столе.

«Что же со мной не так?» – ломала голову Локон.

Однако с ней все было в порядке. Ее разум работал точно так же, как и всегда. Она не утратила своих творческих способностей. Она просто устала.

Нам хочется верить, что люди стабильны и последовательны в своих намерениях. Мы без конца навешиваем на них ярлыки, даем им роли, группируем по предпочтениям, способностям и убеждениям, а потом притворяемся, будто некоторые из них – а то и большинство – лучше нас самих. Ведь расклеивать ярлыки и восхищаться тем, чего в действительности нет и в помине, всегда проще, чем пытаться соответствовать ярлыкам собственным, которые без конца то колют, то натирают.

Правда в том, что люди изменчивы, как и само время. Мы приспосабливаемся к ситуации точно так же, как вода заполняет даже самый затейливый сосуд, хоть нам и требуется несколько больше времени. Из-за этой своей приспособляемости мы не осознаём, в какой тяжелой, подчас извращенной среде проживаем свою жизнь по чьему-то велению.

Да, какое-то время мы способны игнорировать неудобства. И даже можем притворяться, будто нам нравится этот сосуд с его прихотливыми изгибами. Однако чем дольше притворяемся, тем хуже нам становится. Тем больше мы выматываемся. Тем меньше сил остается. Даже если мы ничего не делаем, одно лишь поддержание формы отнимает все наши силы. А то и больше, если мы еще и пытаемся выглядеть естественно.

Кто бы мог подумать, что Локон весьма неплохо будет справляться с ролью пиратки? Девушка повзрослела и многому научилась. И все же прошло слишком мало времени с тех пор, как она покинула родную Скалу. Локон до того устала, что не помог бы и хороший сон. Даже будь у нее возможность высыпаться десять ночей кряду. Ее перегревшийся разум требовал перезагрузки. Ей требовалось время, чтобы нагнать саму себя – ту, кем она стала.

До полуночных вод оставалось всего три дня пути, а Локон все еще не имела ни малейшего понятия, как их преодолеть. Она даже пыталась биться головой о блокнот, но это ничего не дало – только лоб посинел от чернил.

Девушку охватил ужас, когда она в очередной раз задумалась о будущем. И оно не заставило себя ждать, осторожно постучавшись в дверь. Локон кивнула Хаку, который почему-то решил, что ей необходим камердинер. Полагаются ли капитанам камердинеры? Может, они бывают только у важных господ, у которых так много разной обуви, что они не успевают расставлять ее по местам?

Хак взобрался на столик при входе и прокричал:

– Капитан приглашает вас войти!

Локон подумала, что она вполне могла бы делать это и сама. Она еще не освоила все нюансы своей новой должности, многие из которых подразумевали, что капитан – слишком важная персона, чтобы действовать разумно.

В каюту вошли Салэй, Энн и Форт. Локон собралась с духом и приготовилась выслушивать упреки. Здесь и сейчас друзья узнают, что их новый капитан ни на что не годится – ведь у нее по-прежнему нет плана.