И хотя Улаам был существом, обладающим поистине неизмеримым потенциалом, во мне он, похоже, признавал существо более высокого порядка.

Улаам уже не в первый раз вот так между делом вспоминал про Хойда. И наконец-то до Локон дошло.

– Мне не следовало срывать на вас зло, – переведя дыхание, извинилась Локон. – Вы уже неоднократно помогали мне советом. Говорили то, о чем совсем не обязаны были говорить. Я… не имею права требовать от вас большего, да еще и злиться. Прежде никогда не смела так себя вести.

– Вероятно, это мне даже на пользу, – сказал Улаам. – Возможно, тебе следует огрызаться почаще. Конечно, у меня это уже далеко не первый случай, но я постоянно забываю, что смертные живут в непреходящем стрессе.

– И все же вы правы, – сказала Локон, направляясь в противоположную сторону тесной каюты. – Я веду экипаж на верную гибель. Какое безрассудство, какая глупость все это путешествие! С самого начала, когда я рисковала только собственной жизнью, было ясно, что из затеи со спасением Чарли ничего хорошего не выйдет. Я не могу принуждать других идти вместе со мной на заведомое самоубийство.

– Локон, ты никого не принуждаешь. – Улаам наконец встал, чтобы заварить чай. – Ты заметила, как изменилась походка Дугов за последние дни? А как они держат голову? Пускай косвенно, но Дуги – соучастники злодеяний Вороны. И они это прекрасно сознают… Ты не манипулируешь ими; наоборот, предлагаешь им шанс реабилитироваться и восстановить свою человечность. Они и сами хотят спасти твоего друга. Хотят доказать самим себе, что они люди чести… Быть может, не первого сорта эта честь, но уж точно не последнего.

Улаам повернулся к Локон, дал знак сесть и протянул жестяную чашку. Это был прекрасный экземпляр. Судя по благородным шрамам, коих на поверхности наблюдалось великое множество, пользовались чашкой часто, но с любовью: ручка блестела от бесчисленных прикосновений заботливых пальцев. Локон вздохнула, села, приняла из рук Улаама чашку и сразу опустила на стол, чтобы чай подостыл.

– Послушайте, доктор, – сказала Локон, – Хак устроил заговор против меня. Пожалуй, мне следовало быть внимательней к нему, но случилось так, как случилось, и теперь я не могу просить, чтобы он помог нам проникнуть в башню Колдуньи. Выходит, моя миссия провалена.

– У тебя же есть полуночные споры, – напомнил Улаам. – Создашь полуночное существо, проникнешь в башню и отворишь дверь.

– Башня покрыта серебром, – возразила Локон. – В теле полуночной сущности я даже приблизиться к ней не смогу. Это по словам Хака. Правда, я теперь не знаю, можно ли хоть в чем-то ему верить. Но у нас есть проблема посерьезнее. Улаам, мне не одолеть Колдунью. Я даже не могу придумать, как незаметно высадиться на остров.

– Сдается мне, что Колдунья уже в курсе твоих намерений, – сказал Улаам. – Если учесть все, что я слышал о ней, вероятно, ей не терпится понаблюдать, как ты попытаешься прорвать ее оборону.

– А возможно ли… впечатлить ее настолько, чтобы она отпустила Чарли?

– Не думаю, – ответил Улаам. – Максимум, на что ты можешь рассчитывать: Колдунья сочтет твои потуги забавными и отпустит восвояси с каким-нибудь экзотическим проклятием.

– Получается, надежды нет?

– Ну…

Локон взглянула на Улаама.

– Пойми, я не могу вмешиваться в дела некоторых личностей. Таких, например, как ваша Колдунья, – сказал Улаам. – Но есть тот, кто не признаёт никаких правил. И он плывет на этом корабле. Его легко узнать по плавкам с ярко-красными блестками.

– Хойд? – спросила Локон.