– Спасибо, Салэй, – сказала Локон. – А теперь займись, пожалуйста, шлюпкой. Я отправляюсь в Полуночное море, чтобы проверить, верны ли мои предположения насчет споровых чудовищ. Быть может, я все-таки смогу управлять ими?

На этот раз, вздыхая, Салэй едва не зарычала, как рычат, проглотив нечто щетинистое и сердитое.

Кстати, о сердитых и щетинистых.

Перед тем как отправиться в Полуночное море, Локон вернулась в каюту за треуголкой. Стоило ей переступить порог, как из угла донесся голос Хака:

– Я с тобой.

Локон замерла, а затем обернулась.

– Возьми меня с собой, – сказал Хак. – Я все слышал. Можешь и клетку захватить, только не оставляй меня, Локон. Вдруг я пригожусь?

Локон едва не отказала Хаку, но что-то в его голосе тронуло ее. Надев треуголку, девушка поколебалась миг-другой – и решилась. Она взяла клетку и бегом поднялась на палубу.

Спустя некоторое время она уже сидела в весельной шлюпке, а вокруг, насколько хватало глаз, простиралось Полуночное море. Шлюпка была пуста, если не считать клетки с крысой, бочонка воды, чашки с бабочкой и оловянной кружки. Вот и настало время узнать, способна ли Локон преодолеть первую линию обороны Колдуньи. Подчинит ли она своей воле ужасных смоляных чудовищ, бороздящих полуночные воды.

Это был напряженный и волнующий момент, достойный драматической пьесы, однако чудовищ, похоже, забыли позвать на представление.

Локон не унывала, полагая, что рано или поздно полуночные чудовища обязательно объявятся. Таким, как они, особое приглашение не требуется.

Шлюпка одиноко дрейфовала по бескрайним просторам черных спор, на удивление теплых, напитанных солнечной энергией. Полуночное море показалось Локон еще более чуждым, чем Багряное. А ведь она думала, что к черным спорам будет легче привыкнуть. Предположение вполне оправданное, учитывая, что мир добрую половину суток пребывал под покровом ночи. И все-таки, сидя в утлом челне, Локон не могла совладать с тревогой. Казалось, будто ее плавсредство висит над бездонной пропастью. Привычный шум кипения спор не успокаивал. Даже он в этой бесконечной ночи, в этой прожорливой, готовой проглотить само солнце мгле звучал совершенно иначе.

Тем временем солнце садилось. Девушка с тоской посмотрела назад. Она гребла целый час, и теперь ладони сильно пекло.

Ни Багряного моря, ни корабля уже не было видно. Она осталась одна-одинешенька, если не считать Хака. Напуганный до смерти, тот забился в угол клетки, хоть и сам напросился в эту опасную экспедицию. Чтобы скоротать время, Локон достала записную книжку, однако вскоре обнаружила, что слишком рассеянна и взволнована, чтобы делать записи. И причиной тому были не только полуночные твари, но и близость жутких спор, кипящих сразу за бортом.

Локон попыталась отвлечься, глядя на небо, но едва она подняла голову, как солнце скрылось за диском Полуночной луны, черневшей над горизонтом, точно дыра в самой реальности.

Теперь осталось только ждать. Что может быть хуже времени, проводимого в напряжении и вынужденном безделье? В эти зря растрачиваемые минуты кажется, будто сама природа издевается над человеческим естеством.

Наконец Локон заметила за бортом движение.

Полуночная сущность подобралась к шлюпке угрожающе близко. Локон разглядела ее не сразу, поскольку черное, как споры, создание плыло стремительно и ни на миг не притормаживало. Но, зацепившись за тварь взглядом, Локон больше не теряла ее из виду. Следить оказалось не так уж и сложно – маслянистая шкура то и дело бликовала в свете лампы.

У девушки перехватило дыхание.