Каждому лондонцу известна галерея Тейт, но многие ли знают что-либо об ее основателе Генри Тейте? Этот человек обязан своей славой и карьерой потрясающему в своей элементарности изобретению. Он изобрел кусковой сахар! Начинал он с помощника бакалейщика в городке на севере Англии, в Ливерпуле стал торговать сахаром и быстро сообразил, от скольких неудобств себя избавит, если будет продавать сахар не бесформенными головами, а одинаковыми кусками. «Сахарные кубики Тейта» мгновенно стали известными всему миру. Удивительно, что никто не додумался до этого раньше.

Тейт со своим кусковым сахаром, Липтон со своим чаем, Леверхьюм со своим мылом — все они принадлежали краткому эдвардианскому периоду, покончившему со строгой викторианской моралью, периоду яхт, загородных домов, коллекций живописи и необычайно щедрых пожертвований на благотворительные нужды. Генри Тейт коллекционировал картины, которые висели в галерее его особняка в Стритхэме. Он приобрел, в частности, лучшие работы Миллеса — Офелию, утонувшую в пруду с лилиями, «Северо-восточный переход» и «Долину покоя». Эти и другие картины современных ему художников Тейт хотел передать Национальной галерее, но возникли определенные сложности, и в конце концов было принято решение, что правительство выделит место, а Тейт построит галерею современного искусства и передаст управление ею совету Национальной галереи. И здесь очень кстати оказался снос Милбэнской тюрьмы — громадного, как крепость, здания, напоминавшего формой колесо телеги, с домом начальника тюрьмы в качестве ступицы.

Взаимоотношения между галереей Тейт и Национальной галереей аналогичны тем, которые существуют между Лувром и Люксембургским дворцом. Желающий изучать современное британское искусство, представленное на Трафальгарской площади лишь несколькими работами, идет в Тейт. Отличным примером распределения работ между музеями могут послужить работы Тернера. Вероятно, лучшие его полотна — «Фрегат «Смелый», буксируемый к месту последней стоянки на слом», «Дождь, пар и скорость», равно как и картины на классические сюжеты, находятся в Национальной галерее, а в галерее Тейт творчеству Тернера посвящено несколько залов, которые должен осмотреть всякий, интересующийся работами этого мастера.

Я отправился в Тейт именно для того, чтобы взглянуть на Тернера, но, к своему стыду, не дошел до нужных залов. Меня отвлек Сарджент. Какой все-таки замечательный художник! Подобно Ван Дейку или Веласкесу, он олицетворяет собой целый период в истории живописи. Если вы хотите увидеть эдвардианцев такими, какими они хотели показаться в глазах потомков, вам следует посетить Тейт и бросить взгляд на картины Сарджента — семейство Вертхеймеров (отец, мать, сыновья и дочери), лорд Рибблздейл как «хозяин гончих», миссис Карл Мейер, сестры Хантер и все прочие.

Порой в театре, во время представления, вы неожиданно вспоминаете о «машинерии зрелища», обо всех этих мужчинах с закатанными до локтей рукавами — электриках, рабочих сцены и остальных, ждущих команды сменить декорации, невидимых публике, но жизненно необходимых театру, потому что без них спектакль попросту не состоится. Картины Сарджента восхищают меня тем, что, смотря на них, я осознаю многое из оставшегося незапечатленным. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что Сарджент не написал ни единого портрета, где не подразумевалось бы присутствие привратника, лакея или горничной. Их не видно, однако век, привыкший самостоятельно умываться и чистить обувь, знает: они там, на картинах.

Все портреты Сарджента передают насыщенную сигарным дымом атмосферу эдвардианского процветания. На полотнах присутствуют яхты, куропаточьи пустоши, грандиозные загородные особняки, биржа — а также величественного вида мужчина с окладистой бородой, большую часть своей жизни известный как принц Уэльский.