— Ты бы отдохнул, тогда бы и голова стала лучше работать и память тоже.

— Кто бы за меня ещё мою работу сделал, — поморщился я, понимая справедливость слов собеседника и одновременно зная, что даже один день, проведённый в лени, может сыграть трагичную роль в моих планах.

— Я бы отдохнул на твоём месте. Да и огляделся по сторонам со свежей головой, — странно сказал он и подмигнул. — Вдруг, какую-нибудь влюблённую в себя девушку увидел бы.

— Паш, заканчивай загадками говорить. Какие влюблённые девушки? Откуда? Или ты про Машу?

Тот закатил глаза под лоб.

— Да она на меня даже не смотрит. Ты что-то путаешь, — продолжил я. — И вообще, ты тему не меняй, чтобы окончательно мой разум не запутать. Пришёл сказать, что хочешь стать оборотнем-соколом?

— Да, — опять повторил он. — Можно?

— Нужно. С Борисом подходи к башне, я ему сказал, когда. И… ну, сам знаешь риски. Извини, но если что пойдёт не так, то ты умрёшь. Сам или от моей руки.

— Я знаю и готов рискнуть, — твёрдо произнёс он.

Перерождение моих помощников в Очаге прошло без неприятных моментов. Чуть-чуть волновался за Пашу, который присягнул мне только сегодня перед тем, как войти в башню. Вышел он настолько изменившимся, что узнать его оказалось сложно. В первую очередь тут свою роль сыграли удлинившиеся волосы и короткая аккуратная бородка с усами. Уши у парня не просто приобрели заострённые кончики, но заметно вытянулись вверх и выглядывали из причёски. Ярко-зелёные глаза, казалось, светились. Фигура стала более сухой и гибкой. Из одежды на нём были: светло-зелёная рубашка со стоячим воротником, украшенная золотой и голубой вышивкой; штаны такого же цвета, как и рубашка; сапожки с вздёрнутыми носками коричневого цвета с зелёными и золотыми вставками; большой плащ до середины голенищ с глубоким с капюшоном и пёстрого цвета из мелких коричневых, зелёных, жёлтых и голубых пятен разного размера. Головного убора Павел не получил, у него имелся лишь шнурок, стягивающий волосы, со вставленным за него большим соколиным пером.

«Ну, натуральный эльфийский полукровка! Причём, человеческой крови в нём меньше», — промелькнула у меня в голове мысль, затем я дал успокаивающий знак Прохору, который, как и всегда, стоял с немецким автоматом с серебряными пулями на границе действия амулета, который не выпускал оборотней дальше порога башни.

— Ну, слава те хосподи, — с облегчением пробормотал он, завёл затвор в прорезь и повесил оружие на плечо. — Паша, ходь сюды, что замер?

Струков вздрогнул и закрутил головой по сторонам. Для него, находящегося в зоне действия специального амулета, голос беролака прозвучала невнятно и с неопределённой стороны. И только после этого я деактивировал амулет.

— Лорд, — немедленно рухнул на одно колено он.

— Всё в порядке, Паш. Ритуал прошёл отлично, — сказал я. — Обращайся ко мне по-старому, если хочешь. Да и мне так проще. А то никак не привыкну к своему лордству.

Паша поднялся на ноги и вдруг в одно мгновение обернулся птицей. Соколом. Его вторая форма была в полтора раза крупнее, чем у обычного представителя данных пернатых. Потоптавшись несколько секунд, сокол издал резкий крик и взлетел. Очень быстро он набрал высоту и превратился в крошечную точку в голубом небе.

— Экий он прыткий, — с осуждением покачал головой Прохор. — Даже разрешения не спросил, перед обчеством не показался, не проставился.

— Оставь его, Прохор. У него другой характер теперь, небесный. Он и думать теперь будет иначе.

— Да я смотрю, что и внешне он изменился крупно.