— Сам уже понял, — пробормотал я. Честно признаюсь, что не подозревал, насколько мощные алхимические заряды научились делать на Земле. Пожалуй, попади под такую штуку архимаг, и тот, как минимум, получит тяжёлые раны и будет выведен из строя. Или погибнет на месте. — «Хотя, нет, архимага так просто не свалить, но какому-нибудь магистру достанется по полной».

Четыре немецких самолёта, набирая высоту после сброса бомб, пролетели невысоко и недалеко от боевой башни с расчётом. Я её изначально установил на самой границе лагеря со стороны посадочной полосы. Ведь именно там крутились немецкие разведчики. И сейчас мои зенитчики показали себя во всей красе. На самом пределе возможностей своего оружия они дотянулись до врагов. У двух бомбардировщиков после попадания дротиков мгновенно задымились двигатели, после чего самолёты камнем рухнули на землю. У третьего отказал лишь правый двигатель, что позволило пилоту удержать машину в воздухе и увести её из зоны обстрела. Четвёртый успел проскочить опасную территорию, пока мои подчинённые перезаряжали зенитную установку.

* * *

— Фриц, ты выглядишь так, будто тебя списали в тыловые крысы. Неужели ты меньше всего нарубил дровишек в лесу, гоняя лесных бандитов? — весело крикнул своему приятелю один лейтенант из службы аэродромного обеспечения. — Эй, ты чего? Что не так я сказал?

Названный Фрицем обжёг его злым взглядом. Он молча достал пачку сигарет, вытряхнул одну, сунул в губы, убрал пачку обратно и несколько раз щёлкнул зажигалкой. И только выпустив первую струю сизого табачного дыма, он с раздражением ответил:

— Дровишки, да? Хочешь посмотреть, что за щепки летели, пока я их рубил?

— Хм?

— Райх! Принеси тот мешок, который приготовили для эсдэшников! — крикнул лётчик, повернув голову в сторону блиндажа на лётном поле. Дымок, тянувшийся из жестяной ржавой трубы, выходившей из стены сбоку от входа, сообщал, что в нём или живут, или несут службу. На улицу выглянул ещё один лётчик, моложе Фрица на несколько лет.

— Он же опечатан, — напомнил он.

— Да дьявол с той печатью. Ещё раз её поставишь, — отмахнулся от этих слов Фриц.

— Сам поставишь в таком случае. Я разбираться с крысами не хочу. Ещё премии лишат и в личное дело замечание внесут, — недовольно произнёс тот и на пару минут скрылся в блиндаже. Когда появился вновь, то держал в руке узкий и длинный свёрток из толстого брезента. Вещь была перевязана несколько раз тонким ремешком, на котором висел свинцовый кругляш пломбы с вытесненным с одной стороны германским орлом. Без какого-либо пиетета перед печатью, Фриц ножом сковырнул её, развязал ремешок и вытащил из узла два коротких металлических копья.

— Копья? Это шутка? — удивился лейтенант. Он-то ожидал увидеть нечто более таинственное и примечательное, какое-нибудь секретное оружие русских или деталь от него. Но чтобы примитивные копья так паковали да ещё не пожалели печати, плюс, за данной посылкой должны прибыть из службы безопасности? Он точно не предполагал такого.

— Про шутку скажи Фалберту. Точнее, его матери. Эта шутка, — Фриц схватил одно копьё и поднёс его древко к самому лицу собеседника, — перерезала ему горло. Ударила на излёте, но и этого ему хватило. Мой парень умирал десять минут, заливая себя и пулемёт кровью. И никто ему не мог помочь, так как вот эта шутка, — левой рукой он ухватил второе копьё, — торчала в двигателе.

— Я соболезную горю матери Фалберта, — тихо сказал лейтенант и отступил на шаг от Фрица. — Он же был твоим стрелком?

— Был, точно сказал, — скривился лётчик, бросил копья обратно в брезентовую упаковку, потом плюнул потухшую сигарету и достал из пачки новую.