Вслед за Джоном с Кэтрин трапезную заполнили стрелки. Джон в ожидании завтрака взял кубок Вилла и с удовольствием осушил его.

– Между прочим, это был мой кубок, – проворчал Вилл. – Обнаглел, медведь, стоило мне получить стрелу!

– А ты не получай больше стрел, и я стану смирным как овечка, – ухмыльнулся Джон.

– Вилли, налей и нам вина, раз ты сегодня за кравчего! – посмеиваясь, поддел Вилла Вульфгар.

– Слетелись как воронье! – огрызнулся Вилл. – Вот я припомню потом ваши шутки!

Робин, рассмеявшись, ушел к себе одеться к выезду из лагеря и взять колчан. Марианна сидела у очага и шила. Увидев Робина, она отложила шитье и подала Робину меховую куртку, сушившуюся у огня.

– Воин устал, – сказал Робин, – хочу его поберечь.

– А ты не устал? – улыбнулась Марианна. – Ты же спал от силы два часа.

– Но я же не бегал под седлом и всадником! – рассмеялся Робин. – Я возьму твоего иноходца?

– Конечно, бери, – ответила Марианна и вздохнула: – Хоть разомнешь его, а то он застоялся.

Услышав ее вздох, Робин обернулся и внимательно посмотрел на Марианну:

– Что с тобой, милая?

– Не знаю.

Скользнув ладонями по его плечам, она уронила как-то вдруг ослабевшие руки, медленно прошлась по комнате и прислонилась спиной к стене, не сводя с Робина глаз, полных беспокойства.

– Мне что-то тревожно. Может быть, тебе остаться дома? Не ездить? Пожалуйста!

Он подошел к ней и, взяв ее руки в свои ладони, поднес их к губам.

– Предчувствия? Или новые страхи беременной женщины? – с улыбкой спросил Робин, вглядываясь в ее лицо, но его глаза были внимательными и неулыбчивыми.

– Наверное, и то и другое, – рассмеялась Марианна, но улыбка вновь исчезла с ее лица, и она тихо повторила: – Не знаю. Останься!

– Перестань! – улыбнулся он уже не только губами, но и глазами и хотел отпустить ее руки.

Она вдруг насторожилась и прислушалась к себе, удержав его руку.

– Наш сын! – и Марианна приложила ладонь Робина к своему животу. – Ты почувствовал? Вот снова! Напоминает о себе.

Робин ощутил довольно сильный толчок, потом еще один и улыбнулся. Ребенок ворочался под сердцем матери, устраиваясь удобнее. Глядя в глаза Марианны, засиявшие нежным светом, он не смог удержаться от вопроса:

– Кого из нас двоих ты любишь больше?

И тут же пожалел о неосторожном любопытстве: она даже замерла после его слов. Пристально посмотрев Робину в глаза, Марианна отпустила его руку и усмехнулась:

– Ты, оказывается, тоже ревнив, мой лорд и супруг! Но ревновать к собственному сыну?

Она хотела отойти от него, но Робин перехватил ее за руку, заставил обернуться и накрепко прижал Марианну к своей груди.

– Прости! Я задал глупый вопрос. Прости, моя ласточка!

– Я не сержусь, – ответила Марианна и ласково провела ладонью по щеке Робина. Посмотрев в его полные раскаяния глаза, она не удержалась и поддразнила его: – Я еще не решила. Но обещаю, что скажу тебе, когда пойму сама.

Чтобы развеять ее печаль и сгладить впечатление от своего необдуманного вопроса, Робин решительно сказал:

– Вот что, милая, устроим послезавтра праздник. Займись уже сегодня приготовлениями к нему и перестань грустить!

– Праздник? – она удивленно взглянула на Робина. – В честь чего?

– В честь тебя, – улыбнулся он.