С каждой минутой отец держался все более уверенно, впрочем, как и я. Трудно было представить гостеприимного и предупредительного мсье де Мортимера в каком-либо ином качестве, и если великий и могущественный барон хоть немного походил на него, нам, поистине, ничто не угрожало.

— Барон — большой знаток живописи, — тем временем продолжал мсье де Мортимер, — а также ценитель красоты во всех ее проявлениях. Он видел многие ваши работы и составил о вас очень лестное мнение. Это и явилось причиной того, что он остановил свой выбор именно на вас, а не на ком-то из французских мастеров.

— Смею полагать, что в искусстве миниатюрного портрета англичане преуспели более, чем представители других наций, — охотно откликнулся отец, седлая своего любимого конька. — Это тем более странно, что, прежде чем попасть в Англию, это искусство уже получило широкое распространение в других странах. Ваш великий Жан Пюссель открыл свою мастерскую еще в четырнадцатом веке, в то время как Николас Хиллиард, которого принято считать основоположником английского искусства миниатюры, родился лишь два века спустя.

— Это искусство, должно быть, требует огромного терпения, — предположил мсье де Мортимер. — Не так ли?

— Еще какого! — подтвердила я. — А вы живете здесь вместе с вашим кузеном, мсье де Мортимер?

— Нет… нет. Я живу с родителями… в небольшом имении к югу от Парижа. В раннем детстве я… жил здесь некоторое время. А затем, спустя годы, научился управлять поместьем и жить как… comme il faut… вы понимаете? Кузен — мой покровитель… Кажется, у вас это так называется.

— Что-то вроде направляющей руки, глава рода?

— Возможно, — с улыбкой кивнул молодой человек. — В сравнении с ним моя семья весьма… небогата. Кузен нам очень… э-э… полезен…

— Я вас отлично понимаю. Надеюсь, вы не считаете мои вопросы неуместными.

— Уверен, мадемуазель Коллисон, что вы не способны задавать неуместные вопросы. Мне льстит ваш интерес к моей семье.

— Когда мы… когда отец собирается писать чей-либо портрет, он старается как можно больше разузнать о своей будущей модели. Похоже, барон — очень влиятельный человек не только в Сентевилле, но во всей Франции.

— Он и есть Сентевилль, мадемуазель. Я мог бы очень много вам о нем рассказать, но будет лучше, если вы обо всем узнаете сами. Люди часто смотрят на одно и то же явление совершенно разными глазами, и, я полагаю, художник тем более видит по-своему.

Все же мои вопросы показались ему неуместными, подумала я. Этот мсье де Мортимер — воплощение осмотрительности. Но toujours la politesse. Старая французская поговорка. Он прав. Мы должны узнать этого всемогущего барона сами.

Отец заговорил о замке. Было совершенно ясно, что он считает эту тему гораздо более безопасной.

Мы оказались правы в своих предположениях относительно времени строительства цитадели. Около 1066 года. Поначалу замок представлял собой укрепление, предназначенное прежде всего для отражения агрессии, и в нем едва хватало места для гарнизона. В течение последующих веков это сооружение постоянно достраивалось. Шестнадцатый век был эпохой строительства. Мода на перестройку феодальных замков возникла благодаря Франциску Первому, построившему Шамбор, который он в дальнейшем неоднократно достраивал и украшал. Сентевилль в годы его правления также претерпел значительные изменения, но это касалось лишь его внутреннего убранства. Кто-то принял мудрое решение сохранить его норманнский внешний вид, благодаря которому, собственно, замок и имел столь внушительный облик.

Мсье де Мортимер с большим воодушевлением говорил о замке и его художественных сокровищах.