Но как, думал Престимион, можно судить прокуратора за преступления, о которых не может вспомнить никто, даже сам обвиняемый? Какие доказательства можно собрать против него? «Этот человек был главным зачинщиком гражданской войны» – это правда.

Но какой гражданской войны? «В его преступные намерения входил захват королевского трона после устранения Корсибара». Корсибара? Кто такой Корсибар?

«Он угрожал жизни законного короналя на поле боя и применил против него смертоносное оружие». Какого боя? Где? Когда?

На эти вопросы у Престимиона не было ответов. И к тому же в первые дни царствования следовало сначала решить более срочные задачи.

Большинство присутствовавших на коронации гостей разъехались по домам Принцы, герцоги, графы и мэры отбыли в свои владения; бывший корональ, а теперь понтифекс Конфалюм отправился вниз по реке Глэйдж, в долгое и печальное путешествие, которое приведет его в новое подземное жилище в Лабиринте.

Лучники, борцы и фехтовальщики, продемонстрировав свое мастерство на Играх в честь коронации, тоже отправились по домам. Принцесса Терисса вернулась в Малдемар, чтобы подготовиться к путешествию на Остров Сна и выполнению ожидающих ее там обязанностей. В Замке стало гораздо тише, и Престимион наконец обратился к государственным делам.

А их было по горло. Он всем сердцем желал получить этот трон, но теперь, когда его желание исполнилось, его подавляло безмерное количество стоящих перед ним задач.

– Я просто не знаю, с чего начать, – признался он, устало глядя на Септаха Мелайна и Гиялориса.

Они втроем находились в просторной комнате, отделанной редкими породами дерева и полосами сверкающего металла, которая была центром официальных апартаментов короналя.

Тронный зал предназначался для помпезных и торжественных государственных приемов, а здесь корональ денно и нощно трудился на благо государства.

Престимион сидел за своим роскошным письменным столом из палисандра, крышку которого украшало инкрустированное изображение знака Горящей Звезды. Длинноногий Септах Мелайн изящно расположился у широкого, изогнутого окна, за которым простиралось наполненное воздухом пространство над пропастью, ограничивавшей территорию Замка с этой стороны Горы. Могучий Гиялорис сидел сгорбившись на скамье без спинки слева от Престимиона.

– Это очень просто, ваше величество, – сказал Гиялорис. – Начните с самого первого дела, потом перейдите к следующему, а потом еще к следующему… и так далее.

В устах Септаха Мелайна подобный совет прозвучал бы насмешкой; но простодушный великан Гиялорис не отличался склонностью к иронии, и слова его, произнесенные низким, медленным, рокочущим голосом, с сильным акцентом его родного города Пилиплока, всегда звучали очень серьезно. Подвижный, как ртуть, маленький спутник Престимиона, ныне покойный и горько оплакиваемый герцог Свор, часто принимал эту непоколебимость за тупость. Но Гиялорис был отнюдь не тупым, а прямодушным и основательным.

Престимион дружелюбно рассмеялся.

– Хорошо сказано, Гиялорис! Но какое дело следует считать самым первым, а какое – следующим? Если бы это было так просто понять…

– Хорошо, Престимион, давай составим список, – предложил Септах Мелайн. И стал загибать пальцы. – Первое – назначить новых чиновников двора. Мы уже успешно начали это дело, по‑моему. У тебя есть новый Верховный канцлер, благодарю покорно. И Гиялорис будет превосходным Великим адмиралом, я уверен.

И так далее, и так далее… Второе – возродить благосостояние тех районов, которые пострадали во время войны.