— В одном ты всё же ошибся, приятель, — ухмыляюсь я. — Лорда Шурика ты всё-таки встретил. К несчастью для себя.

Глава 19

Из окон бывшего дворца Меджнуна Вавилон кажется игрушечным, словно слепленный из деталек детского конструктора. Сотни людей превращаются в торопящихся туда-сюда муравьёв, крики торговцев и простых зевак сливаются в неразборчивый людской гвалт.

Весь город отсюда как на ладони. Киотские пагоды похожи на замки из песка — хрупкие и изящные, миланский сектор кажется нагромождением каменных конструкций и блоков, которые созданы только для того, чтобы отстраниться от внешнего мира.

Московский сектор едва ли не целиком и полностью накрыт белоснежным покрывалом. Пекарни, кондитерские, даже бутики — из каждой постройки дым поднимается тонкими, будто туго натянутыми, струнами.

А какой там стоит запах… даже во дворце можно учуять этот невероятный аромат свежеиспеченного хлеба, печенья, тортов и других кулинарных изысков.

Поэтому на заседания Совета Союза никто в здравом уме не приходит голодным. Пока досидишь требуемый срок и обсудишь все вопросы — истечёшь слюной.

Для самых нетерпеливых рядом расположен буфет. Важные дела часто обсуждаются не за главным круглым столом, а за чашечкой кофе с круассаном, плюшкой или бубликом.

«Кофейные паузы» — обязательная часть любых переговоров. В буфете и сейчас что-то готовят, но я уже сыт до такого состояния, что едва ли впихну в себя кусочек.

Так что я продолжаю любоваться видом из окна.

Центр города, а это сектор, отведённый Спарте, утопает в зелени аллей и садов, парков и скверов. Резкий контраст на фоне прочих секторов, застроенных вдоль и поперёк. Где-то там находится заповедник, где сейчас хвастается перед сородичами своими боевыми походами мой верный соратник, кабан Пётр.

— Лорд Шурик, — моё любование пейзажами прерывает представитель Киото, Хатико. Одетый в простое тёмное кимоно с меховой накидкой поверх плеч, он совершает церемониальный поклон.

— Хатико, — улыбаюсь я мужчине, обозначив наклон головы. Чужую культуру надо уважать. Для меня — мелочь, а человеку приятно. — Как всё прошло?

— Благодаря вам всё прошло спокойно и без лишнего шума, — вновь склоняет голову в уважительном поклоне посол. — Ещё раз приношу вам свои извинения за случившееся. Нам следовало быть куда строже с некоторыми группами лиц.

— Как вообще так вышло, что у вас завелась преступная группировка под самым носом? — интересуюсь я.

Тех бандитов, попытавшихся напасть на меня и моих людей, достаточно оперативно повязали самураи Киото.

Нужно было всего-то послать к ним Третьего с известием о том, что на такой-то улице без чувств лежит десяток тел. Убивать никого из них я не стал, да и зачем? Только на перерождение очередное отправлю. Куда важнее было понять, откуда эта гадость вообще взялась.

Ни в одном из полисов Союза сейчас не существовало организованной преступности. Любые её зачатки моментально устранялись. Жестоко и без колебаний. А тут, вылезли прямо на улицах Вавилона! Даже не ночью, пока никто не видит и не слышит, а нагло и демонстративно! При свете дня!

Такой наглости я уже терпеть не мог. А потому потребовал провести тщательное расследование.

Как бы я и другие Лорды и Леди ни старались сделать из Союза лучшее место для жизни, гниль, подобная встреченным мною сегодня бандитам, будет появляться вновь и вновь. Точно болезнь. Хоть и нечасто, но она так и норовит показать свою отвратительную голову то тут, то там.

И её приходится уничтожать из раза в раз. Да и как иначе? Идиотов, смелых и наивных, хватает везде и всегда. Но даже так я не думал, что эта дрянь сумеет протиснуться в сам Вавилон, второе после Спарты сердце всего Союза

— До недавнего времени эти игроки не переходили грань дозволенного, — вздыхает меж тем Хатико.